Крутая тусовка
Шрифт:
Он не успел закончить фразу, как бывшая топ-модель закатила глаза и начала обмякать в его руках. Папарацци схватил резинку ее трусов и спустил ее на влажное влагалище, делая при этом возвратно-поступательные движения, которые неизбежно возбудили звезду глянцевых журналов. Тяжело дыша, не заботясь, казалось, о том, что ее могли услышать, Жен подчинилась своему желанию. Расстегивая ширинку, Франк продолжал излагать свою историю:
— Я догадывался, что ты стоишь за шторами, словно тень. И ты — полностью голая.
— Глядя на улицу, я ласкаю себя, но тебя я не замечала, — возбужденно сказала манекенщица.
— Но я-то тебя видел, красотка. И от этого у меня все напрягалось.
Пальцы его дошли уже до пояса из черных кружев. Он прикоснулся к ее чулкам, вдохнул мускатный аромат ее длинных светлых волос. Он чувствовал, что она целиком отдавалась ему, что он мог сделать ей больно, если бы захотел.
— Я одеваюсь, выключаю свет и готовлюсь выйти на улицу, — продолжала Жен, закрыв глаза.
— Я выхожу из машины, прячусь за угол твоего дома, — прошептал Франк, приподнимая ее и усаживая на краешек комода, забитого белыми простынями. Надевая презерватив, он продолжал сводить ее с ума своими горячими словами.
— Твой фотоаппарат готов? — прошептала она игриво. Когда он овладел ею, она застонала.
— Да, я принес целых два. Одна мыльница с цветной пленкой, а другая с черно-белой, так надежнее… — произнес Франк с трудом, настолько его охватило возбуждение.
— Ты и впрямь хочешь поймать меня в ловушку, грязный тип?! Приготовься, я скоро кончу! — предупредила Жен таким же голосом.
— Не беспокойся, я теперь уже тоже близок к этому. Я подхожу и сую тебе в лицо мой телеобъектив. Тебя это возбуждает, красавица моя?
Франк боялся кончить раньше нее. Он резко прервал возбуждающий разговор, подумав о другом: о древней мужской технике, позволявшей оттянуть решающий момент. Но Женнифер застонала:
— О да, ты меня снимаешь, я вижу вспышки, не останавливайся, продолжай…
— Да, я снимаю тебя, и нет ничего другого, чтобы могло так тебя возбудить, да, Жен?
Когда Франк стал извергать семя, он с удовлетворением понял, что Жен достигла оргазма. Ему понадобилась всего минута для того, чтобы разглядеть убранство помещения, где они занимались любовью: справа стоял веник, слева на бельевой веревке сушилась половая тряпка, между ног стоял пылесос. Он сказал об этой, по крайней мере, нелепой обстановке Жен, которой на все это было совершенно наплевать. В такие моменты ей вовсе не нужна была романтика. Бывшая топ-модель только с Форкари забылась до такой степени. И это свело ее с ума. Потому что она никак не могла освободиться от власти этого парня, а также потому, что если Арман их застукает, он сможет убить их обоих прямо на месте.
— Надеюсь, что прическа не пострадала, муж скоро придет, — проворчала Жен с упреком в голосе.
— Не переживай, ты безупречна. Больше того, теперь ты себя хорошо чувствуешь!
— Не издевайся, Франки. И ступай-ка в коридор, посмотри, нет ли там кого-нибудь. Мне нужно пройти в туалет, ты почти порвал мои трусики.
— Ну, дорогая, это все — риски профессии! Трахаться или не трахаться, вот в чем вопрос.
— Что ты такое говоришь?
— Проехали, это из обновленного Шекспира, ничего схожего с «Шик Лит», что ты читаешь в самолетах.
— Спасибо за урок, Картье-Брессон. Дай мне пройти!
— Прошу. И поправь платье, оно немного смялось…
Выходя из кладовой, Женнифер увидела Анни Дюмьель, которая спряталась за дверью зала, чтобы проверить свой макияж. «Черт!» — прошептала она сквозь зубы. И тут увидела выключатель и решила выключить свет и пройти в туалет. Чтобы Анни не увидела ее несколько растрепанную одежду.
Когда манекенщица, проходя мимо Анни, слегка задела ее, та от неожиданности вскрикнула и выронила из рук свой несессер с косметикой. Нагнувшись, чтобы поднять то, что было самым дорогим для нее — пудру и кисточки, — она вдруг увидела в темноте чьи-то ноги и вздрогнула:
— Что ты делаешь в темноте, Анни? — спросил ее суровым голосом Форкари.
— О, боже, я чуть не умерла от страха! Зачем так шутить!
Свет включился, когда мимо них в салон прошла Жен.
— Так, так, принимаем наркотики прямо в коридоре! — произнесла она, насмешливо глядя на маленькую брюнетку.
— Вовсе нет! Кто-то толкнул меня, и моя сумочка упала на пол. Франк оказался здесь совершенно случайно, — попыталась неловко оправдаться Анни.
— Ничего, Анни, это бывает, иногда хочется взлететь на небо с проходимцем, правда?
— Да нет же! Вовсе нет! — с отчаянием в голосе выпалила Анни, стараясь заручиться поддержкой насмешливого папарацци.
— Ты права, я ошиблась! — снова произнесла Жен. — Ты просто заботишься о своем макияже…
После этого Женнифер и Франк покинули ее и, словно ничего и не случилось, вернулись в зал, где проходила вечеринка.
Глава седьмая
Официанты молча продолжали свой балет. Руки с подносами, где находились канапе одно вкуснее другого, появлялись посреди групп гостей, занятых пустыми разговорами. Никто не отдавал себе отчета в том, что эти телескопические руки принадлежали мужчинам и женщинам, сновавшим, как муравьи, между кухней и залом.
Подзарядив батарейки, Элен снова смешалась с толпой гостей. Некоторые из них так и не отходили от буфета, другие присели перекусить в кожаные кресла, третьи еще курили на террасе с фужерами в руках. Рядом с выходом она увидела босса «Премиума», пожимавшего руку политику Мартену Боллери, который собрался уже покинуть прием, поскольку имел еще другие обязательства. В сопровождении двух охранников в наушниках он поспешил сесть в машину. Большая дверь закрылась за ним, и теперь Элен стала искать взглядом Женнифер, но никак не могла ее увидеть. Подойдя к одному из официантов, она попросила налить ей коньяку. Ее со смехом окликнул Кристоф Миллер: