Крутень

Архипов Николай

Валентина утёрла слезы. Выходка сватов и её вывела из равновесия. Она шмыгнула как-то по-детски носиком и ответила:

– Пойду, назло Мишке пойду.

– Ну и славно, а про сегодняшний день никому не говори. Ты, Матрена, тоже молчи. Перемелется, забудется, – Семён взглянул на стол, – вот, непутёвые, даже бутылку забыли, как торопились.

Всю неделю Валентина не показывалась вечером на гулянке, из дома выходила редко. Ей казалось, что все село знает про неудачное сватовство, и над ней будут смеяться. Но в селе никто и не знал, что Дмитриевы

приезжали к Лаптевым свататься.

Но в следующее воскресенье к их дому снова подкатила телега. К крыльцу подошла целая свита Дмитриевых. Кроме Миши и отца прибыли Авдотья и Пётр. Они степенно остановились перед дверью и постучались. Дмитрий Николаевич беспрестанно прокашливался. Он выглядел смущённым, даже несколько растерянным. Дверь открыла Матрена. Увидев процессию, она сложила руки на груди и сердито спросила:

– Чего забыли, что ли в прошлый раз, али домом ошиблись?

Дмитрий Николаевич снова прокашлялся и, отведя глаза в сторону, сказал:

– Ты уж извиняй, Матрена Андреевна, ошибка в прошлый раз получилась. А во всем я виноват, не серчай. Дозволь сватовство продолжить.

Матрена молча посмотрела на Дмитриевых и, кивнув головой, пошла в избу. Следом за ней прошли и сваты. Снова все уселись за стол, только на этот раз Матрена хлопотать не стала и бутылка вина, поставленная Дмитрием, одиноко стояла посреди пустого стола.

– Семён Васильевич, Матрена Андреевна, давайте забудем прошлое, и пусть наши дети поженятся, если так уж любят друг друга, – предложила Авдотья.

– А мы сейчас у невесты спросим. Подрасти она, правда не успела, но сказать за себя сможет, – Матрена повернулась к Вале, – ты как, дочка, согласна выйти замуж за Михаила?

– Согласна, – тихо произнесла Валя, сердито посмотрев на Мишу.

– Ну, тогда и мы согласны, – сказала Матрена, – если, конечно, не сбежите, как в прошлый раз.

– Прости, Матрена Андреевна, – обрадовался Дмитрий, – бес попутал, ей богу, как на духу говорю.

Матрена встала, достала из буфета забытую Пановым бутылку и поставила ее рядом с первой.

– Тогда можно и погулять по этому поводу. Я сейчас на стол соберу. Валя, помоги мне.

7

В надвинувшейся на село темноте ослепительно сверкнула молния, а через секунду раздался сухой треск грома, перешедший в басовые раскаты. Дождя еще не было, но поднявшийся холодный ветер обещал в скорости доставить и пролить его на ссохшуюся, растрескавшуюся землю. Черные тучи шли против ветра с угрожающей скоростью.

Фёдор Рогозин в это время возвращался с покоса. Он посмотрел на небо и решил не испытывать судьбу, пересидеть ненастье в сенном сарае Соколовых, стоявшем на отшибе села. Незапертые ворота сарая громко хлопали на ветру, готовые вот-вот сорваться с петель.

– Хозяева. Хоть бы ворота заперли. От такого ветра и сарай то унести может, – подумал Фёдор, заходя внутрь.

Он закрыл ворота и запер их на внутреннюю щеколду. В сарае сена было ещё немного,

но на одну корову хватило бы с лихвой. Денис Соколов был самым богатым человеком на селе. Ещё до революции он гонял обозы с хлебом во Владимир и дальше. После революции Денис немного притих, но все знали, что денег у него водилось в достатке. Он никогда не верил в пустые бумажки, всегда обменивал их на золото. Как только объявили НЭП, он тут же открыл лавку в просторной пристройке и занялся торговлей. Оборотистый был мужик и хитрый как черт.

Фёдор с удовольствием растянулся на свежем сене. На покосе он намахался так, что рубаха стояла колом от пота, а руки тупо ныли с непривычки. По крыше забарабанил дождь. Сначала нехотя, лениво упало несколько тяжёлых капель, как бы пробуя землю на прочность, потом резко обрушился целый поток воды, заглушаемый временами раскатами грома. Ветер шатал ворота, грозя снова их открыть. Сквозь весь этот шум Фёдор услышал шелест сена у стены сарая. Он вскочил и чуть не столкнулся в темноте с поднявшейся девушкой.

– Ты кто? – хрипло спросил Фёдор, пытаясь разглядеть её.

– Я-то это я, а вот что ты тут делаешь? – раздался звонкий голос Ольги, дочери Дениса Соколова, – и с каких же это пор ты, Федя, по чужим сараям шастаешь?

– Это ты, Ольга, – Фёдор снова сел на сено, – я от дождя прячусь. Ты чего ворота не закрыла, ветер видела какой? Сорвёт и унесёт вместе с сараем.

– Не унесёт, а унесёт, не твоя забота, – Ольга присела рядом с Фёдором, – с покоса идёшь?

– С него, будь он неладен. А ты чего тут сидишь?

– Так ведь и я дождя опасаюсь, а то, как бы не растаять, – весело ответила Ольга.

Она была всегда весёлой и бойкой, многие парни побаивались вступать с ней в разговор. Ольга любила высмеивать их недостатки. Её острый язык находил темы, которые ставили парней в не совсем удобное положение. Ольга ничего и никого не боялась. За её спиной всегда были её братья, готовые любого порвать в клочья. Ходили слухи, что один из них, Сергей, одно время скрывался в лесах в банде Юшко, но доказательств на этот счёт не было. Однако, как раз в то время его года три не было в селе. Ольга к тому же была очень красивой. Высокая, стройная с черными, как смоль волосами она многим нравилась. К её отцу несколько раз приезжали сваты. Были даже из Посада. Но она всем дала отказ. В свои девятнадцать лет Ольга не подпускала к себе никого. Это была знающая себе цену девушка.

– Тебе это не грозит, ты ведь из стали сделана, – заявил Фёдор.

– С чего вдруг такие выводы? – Ольга вдруг стала серьёзной.

– С парнями не гуляешь, всех игнорируешь. Конечно, из стали. Про таких ещё говорят каменные. Но ты не каменная. Ты стальная, – пояснил Фёдор.

Ольга замолчала. Она низко опустила голову и задумалась. Это было на неё не похоже.

– А может, я своего единственного жду. Только он все мимо проходит, не видит своего счастья. Бегает за другой, которой совсем не нужен, а на меня даже не посмотрел ни разу.