Крутень
Шрифт:
– Я с тобой на все согласна. Как скажешь, так и будет, – хитро улыбаясь, согласилась Ольга.
Девушку Фёдор проводил до самого дома. По селу шли не стесняясь под ручку и Фёдор впервые почувствовал, как это приятно, вот так просто пройти с девушкой на виду у всех. У ворот Соколовых он поцеловал Ольгу и, дождавшись, когда за ней закрылась калитка, закурил. Назад Фёдор прошёл мимо сельсовета. Там ещё виднелся жёлтый свет от керосиновой лампы. Клим часто засиживался допоздна. В другое время Рогозин обязательно бы зашёл на огонёк, но сейчас он вжал голову в воротник и прошёл мимо, стараясь не глядеть в окно. Ему казалось, что все знают о его свиданиях с Ольгой, и непременно будут осуждать за связь с лавочниками. Что делать дальше он
Утром в дому Соколовых завтракали. За большим столом сидело все семейство. Степенно пили чай. Двухведёрный самовар с медалями на сверкающей меди красовался на столе. Глава семейства Денис Давыдович восседал в центре. Он пил по нескольку стаканов за раз, пока обильный пот не выступал на его полном лице. Ни бороды, ни усов хозяин не носил, считая их за излишество. Стригся то же предельно коротко. Сыновья по этому поводу придерживались отцовской линии. У них уже были свои семьи, но отделяться Соколовы не торопились. Двухэтажный дом вмещал всех. Снохи содержали его в идеальном порядке. Жена Дениса Давыдовича, Таисия Петровна, сидела рядом с хозяином и по употреблению чая от него не отставала. Если в делах семьи заведовал Денис, то в доме она наводила свои порядки.
– А Олька-то наша скоро мужиком обзаведётся, – вдруг заявил Сергей, – видел я вчера, как он провожал её.
Отец посмотрел на Ольгу, но ничего не сказал. Он никогда не торопился высказываться, предпочитая сначала всех выслушать, а только потом делать выводы. Ольга, казалось, внимания на слова Сергея и вовсе не обратила.
– А знаете, кто в провожатых был? – Сергей для пущего эффекта взял паузу, – Рогозин Федька. Сельсоветчик и беспорточник.
За столом по-прежнему стояла тишина. Все сосредоточенно пили чай. Ольга первая положила чашку и вышла из-за стола. Она все так же спокойно поднялась к себе в комнату, и только, оставшись наедине, сердито сжала кулачки. Губы её закаменели, а глаза сузились. Она сейчас была готова отколотить своего болтливого братца.
Завтрак к тому времени подошёл к концу и мужчины вышли во двор покурить. Они уселись на скамейку под навесом.
– Рассказывай что знаешь, – повернулся отец к Сергею.
– Да ничего я не знаю, – ответил Сергей, – видел только, как Федька проводил Ольку до калитки. Целовались ещё. Мы сегодня, папаня, ему агитаций на роже наставим, что бы, не совал своё поганое рыло в чужой огород.
Соколов набил трубку табаком и с большим наслаждением закурил. Немного подумав, он заговорил:
– Сделаем так. Рогозина не трогать. Наоборот, кто к нему сунется, мослы начистите, особо Илюхе Панову. Я слышал, что на днях этот самодур Рогозина с Новожиловым чуть не уходил. Сделайте Панову внушение.
– Это как так понимать, папаня. Мы вместо того, что бы их уничтожать, должны ещё и защищать, – справедливо возмутился Ромка, второй сын Соколова, – а Олька, значит, пусть с Федькой гуляет?
– Своего ума в недостаче, так у отца займи, – сердито сказал Денис Давыдович, – Если с ними что приключится, нас первыми к стенке ставить будут. Вы не смотрите, что власть торговлю разрешила. Советы ещё никто не отменял, а с ними дружить надо, а не воевать. Война, милые мои, кончилась. И мы её проиграли. Теперь пригни голову, засунь гордость в штаны и живи согласно обстановке. Понятно объясняю, или до вас до сих пор не дошло, что жизнь-то в корне в сторону вильнула и назад вряд ли уже когда вернётся.
– Надо за границу уходить. Там для нас место всегда найдётся, – проговорил Сергей.
– Что же ты не ушёл, когда в Одессе был? Переоделся в гражданское и к Юшко подался, однако, – озлобился отец.
– Тогда ещё надежда была, что власть переменится, да и дома жена с детьми. Куда же я без них, – оправдывался Сергей.
– А в банду, зачем полез? Совсем у тебя соображалка не работает, Серёга. Не дай бог, кто дознается, всем цугундер пропишут, – не отставал отец, – торговлю тихо надо вести, а землю в аренду сдать. Ни к чему она сейчас, все равно отнимут. Сейчас главное воспользоваться НЭПом. Набить мошну и тогда можно подаваться хоть за границу, хоть куда, а лучше туда, где нас никто не знает. Федьку за Ольгу отдадим, если до сватов дело дойдёт. Свой человек во власти нам до зарезу нужен.
– Это Рогозин-то свой? Он нас первый к стенке ставить будет, – вскочил Ромка, – ты, папаня, хитро задумал, но с Федькой такой трюк не пройдёт.
– Пройдёт. При нем спектакли будем разыгрывать. За новую власть радеть. И не только при нем, а везде, где только можно. Федька должен поверить. А если он поверит, то и другие поверят.
Сыновья поняли замысел отца и полностью с ним согласились. Другого пути у них просто не было. Докурив, они молча разошлись по дому. Отец отправился открывать лавку. Сегодня была его очередь вести торговлю. Серёга отправился в свою комнату. Он был сильно не в духе. Отец напомнил ему о прошлом, которое хотелось забыть, вычеркнуть из жизни как дурной сон.
8
Сергея Соколова призвали в армию незадолго перед революцией, так что на немецком фронте он успел побывать и даже отличиться. С детства смышлёный и отчаянный, Сергей не отсиживался в окопе и не прятался за спинами товарищей. Может поэтому пули и штыки щадили его. В первом бою молодой поручик повёл их в штыковую атаку. Серёга бежал вместе со всеми, судорожно сжимая в руках винтовку. Бежал молча, видя перед собой приближающегося немца. Почему Серёга именно его выделил из всей линии, он не знал, но смотрел только на него одного. Рядом падали солдаты, но Сергей не обращал на них никакого внимания. Его цель приближалась. И вот он уже прямо перед ним. Сергей помнил, чему их обучали в случае штыковой атаки, но сделал все по-своему. Он бросил свою винтовку и, уйдя от штыка противника, перехватил его винтовку и резко дёрнул ее в сторону. Немец никак не ожидал такого манёвра. Он выпустил из рук оружие. Сергей быстро перехватил винтовку и вогнал штык немцу в спину по самый ствол. Тот выгнулся и рухнул на землю, а Сергей уже бежал вперёд, орудуя чужой винтовкой как на учениях. В этот раз они сломили атаку немцев и заняли их окопы. Усевшись на бруствер, Сергей достал кисет и, свернув толстую папиросу, жадно закурил. Он не заметил, как к нему подошёл поручик, командир взвода
– Как фамилия, – спросил офицер.
Сергей вздрогнул от неожиданности и, спрыгнув на землю, вытянулся по стойке смирно, приложив руку к голове.
– Соколов, ваше благородие.
– Молодец, Соколов. Это кто тебя научил так со штыком обращаться?
– Никто, ваше благородие, само как-то получилось, – ответил Сергей, – наверное, с перепуга.
– С перепуга люди в штаны делают, а ты действовал очень хладнокровно. Сколько немцев положил?
– Четверых, ваше благородие.
– Представлю тебя к награде, такое геройство нужно будет отметить.
– Рад стараться, – растянул губы в довольной улыбке Сергей, прикладывая руку к шапке.
– Старайся, солдат, с такими орлами мы немца в два счета прогоним, – проговорил поручик и зашагал вдоль окопа.
К награде в этот раз Соколова не представили и над ним долго потешались в роте. Сергей обозлился, но вида не показывал, молча слушал насмешки и злился на поручика. Он уже побывал в нескольких сражениях, научился правильно принимать решения и в атаку уже сломя голову не бежал, а хладнокровно рассчитывал каждый свой шаг. В одном из боев где-то возле небольшого украинского городка в начале сражения убило командира отделения, и взводный приказал Соколову взять командование на себя. В этот раз им пришлось отступать, немцы применили танки, эти страшные машины, извергающие снаряды и поливающие ряды солдат градом пуль. От отделения Соколова осталось только шесть человек, но они стояли вместе со всеми до последнего.