Крутой опер
Шрифт:
Над». ундрой на черной простыне неба зажигались звезды.
Он начал спускаться. Приземлился на балкон. Попробовал открыть балконную дверь. Она была заперта изнутри.
Яша отошел к перилам, чтобы с разбега высадить хлипкую дверь.
В эти минуты Ашот лежал на кровати в комнате, слабо освещенной ночником. Ему так и не удалось уехать сегодня, как решительно намечал он накануне.
Ашот летел вчера домой,
Закрыв на все засовы входную дверь, Ашот в кухне высыпал из рюкзаков на пол пачки долларов.
От счастья у него кружилась голова. Ашоту захотелось усилить восторг. Он достал «геру» и неторопливо «вмазался».
Подступил «приход». Ашот закурил, поставил в россыпи долларов табуретку. Уселся на нее, снял ботинки и носки. Погрузил в шелестящую зеленоватую кучу босые ноги, как опускает усталый путник в теплую воду мозолистые ступни, разбитые изнурительным горным переходом.
Так и сидел, ловя кайф. Когда он слабел, Ашот снова укалывался. Наркоман попал в сплошную «таску».
Очнулся Ашот утром. Опустил вниз мут ные глаза, опять сладострастно пошевелил ногами в долларовом зеленом прибое. Пошел в комнату поспать.
Под вечер Ашот снова пришел в себя. Зажег ночник, поглядел на часы, яснее вспомнил вчерашние события и спохватился: «Да мне же надо линять отсюда, честное слово! Что я, ишак, делаю? Выберусь из России, тогда и буду ловить кайф до упаду».
В этот момент Тундра выбил на кухне балконную дверь.
Он ринулся дальше, но вдруг споткнулся. Глянул вниз — и в полосе неяркого света из комнаты увидел пачки, пачки, пачки долларов… Тундра на миг оцепенел.
Этой его заминки хватило, чтобы Ашот цапнул с пола помповик. Он вылетел к кухне и наугад выстрелил в темноту.
Если бы на кухне было светло, Ашот увидел бы свой оживший кошмар — Яшу Тундру. А увидев, не сумел бы от ужаса в него попасть. Но в темноте пуля Ашота безошибочно нашла Яшино сердце.
Ашот зажег на кухне свет. Не веря своим глазам, он бросил ружье и склонился над Яшей, валявшимся навзничь с кровавой дырой в груди.
Ашот пнул Тундру в пятнистую харю. Голова трупа мотнулась набок. Мертвый Яша смотрел с таким же удивлением, какое было на лице у Четвертого, когда того неожиданно вырубил в камере Хромин.
Сел Ашот на
— Сам пришел, шакал! — проговорил Ашот. — На свою гибель вынюхал и это место. — Он поднял лицо вверх и произнес: — Спасибо, Господи, что помог несчастному человеку!
В его голове уже шли по зеленым, в цвет долларам, травам розовые фламинго, склоняя в низких поклонах головы на длинных шеях. Ашот гладил дрожащими пальцами усы и блаженно уплывал за учтивыми птицами.
В это время капитан Кострецов подъехал к дому Ашота. Заметив «форд» Яши и «ауди» Ашота, подумал: «Слава Богу, все в сборе». Он прошел к лифту и проехал на последний этаж.
Там встал перед глазком Ашотовой двери, чтобы тог увидел «кореша» Серегу Ворона. А если тут за хозяина уже Яша, прикинул опер, пусть смекалистый Тундра решит, что Кострецов нагло светится, потому как прибыл сюда с группой захвата. Капитан длинно позвонил в дверь.
Ашот, увидев через глазок старого знакомого, сначала обрадовался: в такую минуту, когда ему как раз пригодился бы помощник, словно по волшебству возник этот надежный «крутняк» Ворон. Потом испугался, что перед кучей баксов на кухне и этот может не устоять. Он подобрал помповик и только тогда открыл гостю.
Кострецов вошел и захлопнул за собой дверь. Он глянул в кухню и все понял. Ашот с оружием в руках топтался между прихожей и кухней.
Капитан повернулся спиной к нему, сделав обманный шаг в сторону. Не оборачиваясь, рассчитанно ударил ребром ладони Ашота по горлу! Армянин, плохо стоявший на ногах после героиновых полетов, загремел на пол. Кострецов наступил на выпавший из Ашотовых рук помповик.
Поднимаясь с пола, Ашот, переводя дыхание, воскликнул:
— Ворон, кореш, что ты, честное слово! Посмотри лучше на Яшу. Я тебе за него бабки платил, а Бог дал мне самому его завалить.
Опер. Кость, темнея голубыми глазами, ответил:
— Поминай лучше черта. А я тебе не кореш и не вороньего роду-племени. Я опер угро Сергей Кострецов. И тебя, падаль уголовную и стукача ГУОПа, арестовываю. — Он скользнул взглядом в сторону кухни, тряхнул кудрявой шевелюрой и добавил: — Эхма, и не нужна нам денег тьма!