Крутой поворот (Повести, рассказ)
Шрифт:
– А он-то что? Не-ет. Когда со мной говорил, плакал. «Нет, - говорит, - мне прощения». Еще бы. А почему вы все про это спрашиваете?
– Да потому, что Тельмана нашли убитым недалеко от того места, где жил старик.
Маричев вскочил, бледнея:
– Тельмана убили? Какая же падла?
«Нет, не буду говорить, что отец. Всей правды ведь не объяснишь», - подумал Корнилов.
– Вот хочу докопаться, как это все произошло.
– Такое выдюжил парень, а тут… - Маричев замолк, растерянно глядя на Корнилова.
20
С тревожным чувством отправился на следующий день Корнилов в дирекцию
Но, несмотря на все свои сомнения, Корнилов шел в лесхоз и надеялся на успех. Он специально не стал приглашать Мокригина в райотдел - ему хотелось застать бухгалтера врасплох, неподготовленным. Поставленный перед необходимостью отвечать сразу же, немедленно, он может допустить промах, неточность, может растеряться.
«Почему этот Мокригин не пошел за помощью в деревню?
– думал Корнилов.
– Испугался, что могут и его убить? Вздор! Тогда бы он прибежал хоть в милицию. Побоялся, что могут заподозрить в убийстве его самого? Нет, честный человек сначала окажет помощь раненому, а уж потом подумает о себе. Честный человек… Но ведь бухгалтер в прошлом уголовник. Мог подумать: «Первое подозрение - на меня. Попробуй потом отмойся». И повернул домой, даже к дружку своему не пошел в тот день. А почему был потом? Почему не пришел на похороны лесника? Они же были друзьями. Об этом и в лесхозе знают, и во Владычкине. Что-то за всем этим кроется более серьезное… Знал ли Мокригин, кто идет вместе с ним по лесной тропе? Нет, скорее всего не знал. Ведь и лесник не встречался с сыном тридцать лет…»
Дирекция размещалась недалеко от вокзала в старом, видать, купеческом доме. Первый этаж у него был каменный, обшарпанный, с обвалившейся кое-где штукатуркой, второй - деревянный, из темных, тронутых трухлявинкой мощных бревен. Около дома стояло несколько «газиков» и «Победа». В ней было битком набито людей, из-за приспущенного стекла валил дым, слышался смех - похоже, шоферы обсуждали какую-то веселую историю.
Корнилов вошел в дом. В коридоре, стены которого были густо заклеены объявлениями, приказами, сводками, курили двое мужчин. У обоих поверх пиджаков были надеты меховые безрукавки.
– Где мне найти бухгалтера?
– спросил Корнилов.
– Григория Ивановича Мокригина.
Один из мужчин молча показал на лестницу в конце коридора. Корнилов поднялся на второй этаж и отыскал дверь с надписью «Бухгалтерия». «Если там будут посетители, я подожду», - решил он. Вообще-то в бухгалтерии работали двое: старший бухгалтер Мокригин и еще одна женщина. Еще накануне Корнилов уговорился с работниками ОБХСС, и они вызвали ее в это время на беседу.
Корнилов приоткрыл дверь и сразу увидел Мокригина. Бухгалтер сидел за большим столом и сосредоточенно считал на арифмометре. На вошедшего не обратил никакого внимания, даже лысой головы не поднял. Корнилов подошел к его столу
– Вы ко мне?
Бровей у него почти совсем не было, и оттого лицо казалось каким-то бесцветным, блеклым.
– Да, я к вам, Григорий Иванович.
– Корнилов достал удостоверение, представился.
Мокригин хотел что-то сказать, но только облизнул вдруг свою толстую нижнюю губу. В лице у него ничего не изменилось, не дрогнуло. Он замер.
– Григорий Иванович, я пришел к вам поговорить о леснике Зотове. Мне сказали, что вы были с ним друзьями…
Бухгалтер по-прежнему был спокоен. Никаких признаков паники. Только сузились глаза, стали маленькими точками зрачки. «Он давно ждал, что к нему придут, - подумал Корнилов.
– Успел приготовить себя».
– А что бы вы хотели узнать о Зотове?
– Мокригин явно не собирался распространяться о своей дружбе с лесником.
– Вы, наверное, знаете, Григорий Иванович, что Зотов убил сына и сам повесился, - Корнилов сказал это нарочито спокойно, буднично.
– Мне хотелось бы знать об их отношениях.
Мокригин неопределенно пожал плечами.
– Что ж рассказывать? Я не знаю.
– Он посмотрел на Корнилова, чуть-чуть прищурившись.
– Вы лучше задавайте вопросы. Я отвечу.
«Ого, да он тертый калач, - подумал Корнилов.
– Школа видна. Такого голыми руками не возьмешь», - и спросил: - С Зотовым вы давно знакомы?
– Давно.
– А вы неразговорчивы, Григорий Иванович. С вами трудно, - улыбнулся Корнилов. Бухгалтер пожал плечами, машинально крутанул ручку арифмометра.
«Так мы будем разговаривать неделю, - подумал Корнилов.
– Интересно, надолго ли ему хватит выдержки?»
– Вы были знакомы с Тельманом Алексеевым, сыном Зотова?
– Нет.
«Отвечает не задумываясь. На лице ни один мускул не дрогнул».
– А знали о его существовании?
– Знал.
– Они были в ссоре?
Мокригин усмехнулся:
– Так… расплевались однажды. Сын-то тогда от горшка два вершка был! Они же с войны не виделись. О покойниках плохо не говорят, но сынок его свинья свиньей оказался. Даже не подумал разыскать старика, помочь ему… - Лицо бухгалтера стало злым.
– А Зотов просил его о помощи?
– С какой стати?! Он и не искал сына. Случайно узнал о нем, - неожиданно выкрикнул Мокригин.
– Чего ему унижаться перед «чистеньким» сыном! Я, я только и помогал старику, - сказал он с необычной горячностью.
– И деньгами, и по хозяйству. Да мало ли!
– Он с какой-то безнадежностью махнул рукой и замолк, словно испугался своего порыва.
– А как узнал старик о сыне?
– В журнале портрет увидел. В «Огоньке».
– И решил его разыскать?
– Откуда я знаю?
– проворчал бухгалтер.
– Он мне не докладывал.
«Наверняка знает, что старик разыскивал сына, - решил Корнилов.
– Только зачем скрывает?»
– А где вы познакомились с Зотовым, Григорий Иванович?
Бухгалтер вдруг посмотрел на Корнилова с откровенной ненавистью:
– Там и познакомился. Будто не справились… - И сказал с вызовом: - Кто еще у бывшего зека другом может быть? Такой же зек, как и он. Вот мы со стариком и держались друг друга.