Крутой приз
Шрифт:
– И черным налом еще в два раза больше заплатили, – поджав губы гузкой выдала коммерческую тайну главбух.
Краснянская, не подумав хорошо, брякнула:
– За пятнадцать тысяч я не только ногами подрыгала бы, но и танец живота исполнила.
Васька Кот, до этого молча стрелявший глазами в Лизу ехидно ощерил рот:
– Сомневаюсь я, что можно было бы хоть один билет на тебя продать, разве что Джафар Австралиец все бы скупил.
В кабинете прошелестел злой смешок. Камень брошенный Блудовым угодил видно в цель. Краснянская взвилась разъяренной коброй и бросилась на него:
– Хам! Ты
– Все равно пришлось бы деньги платить! – смеясь, сказал Васька Кот.
– Зачем? – не поняла Краснянская.
– Чтобы не было такой благотворительности!
Смеялись теперь все. Отсмеявшись, перешли к серьезному обсуждению. Цезарь, червеобразный, с маленькой головкой, на которой выделялись усики «а-ля фюрер» весь изломавшийся от упоения собственной властью, задал направление дискуссии.
– Я думаю, идея конкурса «Рыбачьего счастья» отлично ложится на мою идею. Во-первых, что бы ни случилось на пароходе, утечки информации не будет никакой. Корреспондентов на пушечный выстрел не подпустим. Во-вторых, под этот конкурс по-быстрому, свернем собрание и смажем все вопросы. Японскую машинку купим и на видное место поставим, прямо на носу корабля. Послушайте, а ведь здорово придумано? Собрание, конкурсом рыбачьим подменить!
– А может быть Мерс шестисотый? – подал голос усердный не по разуму Васька Кот.
– Нет, Мерс шестисотый не пойдет, – серьезно сказал Цезарь, – дивиденды пайщикам не платим, отделываемся конвертами, спросят, откуда деньги? А машинку японскую, можно. И броско, и недорого, и качественно. Не скажут, что мы жлобы, как эти нефтяники! – Цезарь дал указание хозяйственнику: – Федор завтра, нет лучше сегодня же мне доложишь, что почем у Тойоты.
Хозяйственник взял под козырек.
– Бу сделано!
Начальник службы безопасности банка Муромец, сидящий до этого в позе молчаливого Будды, одобрительно посмотрел на Лизу. Он сегодня же мог рапортовать своему старому приятелю Ван Ванычу, что его, то ли племянницу, то ли более дальнее родственницу, благодаря его стараниям, взяли на работу в банк. Хотя, если честно сознаться перед Господом Богом, он потому сегодня и опоздал на работу, что не хотел принимать деятельного участия в ее судьбе. Пусть постарается сама выплыть. Теперь Муромец воочию убедился, что рекомендованная девица может постоять сама за себя. Ну что же тем лучше, баба с возу– кобыле легче.
После начальственного указания, показавшего верхние рамки дозволенной покупки, фантазия у присутствующих разыгралась. Кто предлагал другие марки японских автомобилей, кто немецкие, кто чешские. Любой автомобилист хоть раз в жизни подержавшийся за руль, уверен в том, что в них лучше него никто не разбирается, и что он может не только управлять государством и быть тренером по футболу у сборной страны, но еще и давать бесценные советы соседям. А банк – это клуб автомобилистов, сотрудник хоть каракатицу на четырех колесах, но иметь обязан.
– Фольксваген надо брать! Немецкое качество лучше японского. Дешево и сердито!
– Шкода! Шкода классная машина!
– Что ты в технике понимаешь?
– Ты смотри на чем я езжу, и на чем ты!
– Да ты хоть на луноходе езди, все равно не знаешь, что у машины под капотом.
– У машины может быть и не знаю, но что под капотом у хозяйки машины, в этом я лучше тебя разбираюсь.
Радостные мужчины галдели, как цыгане на базаре, и только женщины; главбух Семигина Марья Ивановна и зам. Краснянская Валентина Петровна что-то тихо обсуждали меж собой. Наконец обе пришли к единому мнению и попросили тишины.
– Минуточку внимания, – сказала зардевшаяся Краснянская, – вы мужики не обделили себя, приз себе установили, машину японскую, а нам женщинам что достанется?
– Япона мать! – выругался Васька Кот. – Приз будет разыгрываться среди учредителей, вы-то тут при чем?
– Как среди учредителей? – Главбух обратилась за разъяснениями к директору банка. – Цезарь, объясни условия розыгрыша. Разве мы не участвуем?
Лизе стало ясно, что на длинном пути к только еще объявленному призу-автомобилю появились первые неувязки-ухабы. Работники банка оказывались за канатами ринга, где будет проходить драчка – в партере, на привилегированных местах, но на роли обычной театральной клаки. Первыми не устроило такое положение высокородных дам. «А разве оно когда-нибудь устраивало нас»? – подумала Лиза.
Пока не спросили ее мнения, она решила заняться накопительством по принципу молчание – золото.
– Василий правильно говорит, – почесывая затылок, в раздумье ответил своей заместительнице директор банка, – вы не являетесь учредителями, поэтому к призу не имеете никакого отношения. Розыгрыш должен без вас состояться!
– А мы тоже хотим, – не унималась Краснянская, – может быть, я вытащу самую крупную рыбину.
– Ну, если только ты прикажешь Джафару Австралийцу на крючок подсесть, – снова прошелся по адресу коллеги Васька Кот.
– Это уже не смешно становится, – вконец обиделась Валентина Петровна. – я им дело говорю, а они насмехаются. Вы бы мужики подумали, как самим поучаствовать и приз выиграть, а не зубоскалить.
Может быть в целом человечеством и движет борьба противоположных классов, а вот одинокого индивида как поршень толкает в спину вполне осязаемый материальный интерес. Как только мужчины осознали, что, не являясь пайщиками банка, они выпадают из соревнования, началось извержение Фудзиямы.
– Да на фиг им новую иномарку покупать, и подержанной обойдутся.
– Жигуль классики за глаза хватит!
– А мы что – не люди?
– Им бакшиш, а нам кукиш?
– Как бы и нам тоже…?
Взоры всех присутствующих были обращены на Лизу. Взгляд требовательный, один Муромец с сочувствием смотрел на свое протеже. Лиза знала, что нужно улыбаться и сохранять невозмутимый вид. Пусть думают, что ты обладаешь абсолютной истиной, и тогда за тобой потянется народ.
– Послушаем Елизавету Беркут! – предложил директор банка. Лиза подумала, что он некрасиво поступает, перекладывая на женские плечи, те вопросы, которые должен сам единолично решать. Не по-мужски получается. Она пока не знала, что еще много с чем необычным, что не укладывается в обычную голову, и привычные нормы морали, придется ей здесь столкнуться. Пасовать она не собиралась, а пока хотела всего лишь сохранить дистанцию между властной частью банка, его аристократией и собою.