Крутые белые парни
Шрифт:
Такие замечания и в хорошие времена всегда раздражали Бада, а в том настроении, в каком он сейчас находился, такой вопрос его разозлил. Иногда это становилось слишком тяжелым грузом, и тогда на один-два вечера ему требовалась передышка. Надо было постоянно запоминать массу разных вещей: почему задержался, что произошло, какой дорогой он ехал домой. Короче, ему приходилось играть роль, которую всегда приходится играть человеку, решившемуся на обман. Это изматывало его.
— Я никак не мог оторваться от Теда. Они постоянно заставляют нас патрулировать дороги, я вырвался на одну секунду.
— Ладно, как ты там? — решила поинтересоваться
— Здесь не так уж много хлопот, но масса скучной суеты, скажу я тебе. Но думаю, что скоро нас отзовут. Кажется, у начальства ничего не получается с поимкой.
— Бад, ты говоришь таким раздраженным голосом.
— Я просто устал, Холли.
— Я по тебе очень соскучилась.
— И я соскучился по тебе, моя радость.
— Мы увидимся в тот день, когда вас распустят по домам?
— Ну, я, конечно, постараюсь с тобой увидеться, — заверил он, смутно чувствуя, что попадается в ловушку. — Я не знаю точно, смогу ли я. Я тут пропустил один матч, в котором играл мой сын, и хочу пойти на следующий, если, конечно, он будет играть в основном составе.
— Хорошо, — ответила она, но в тоне ее не было ничего хорошего.
— Я действительно соскучился по тебе.
— Я знаю, что ты действительно соскучился.
— Скоро мы с тобой обо всем поговорим. Он повесил трубку, чувствуя необъяснимую злость. Он только что пообещал ей, что после окончания патрулирования, в первый же день, встретится с ней. Прекрасно. Он будет страшно усталым, и как быть с Тедом, если и его отпустят в тот же день? Это был полный кавардак. Иногда Бад попросту вставал в тупик. Он не понимал, как ему жить дальше.
Посокрушавшись несколько секунд, он вернулся в закусочную и сел рядом с Тедом.
— Ну, как она? — спросил Тед.
— Хорошо. Очень хорошо. Ты не звонил Холли?
— Ну, у Холли-то все отлично, я в этом не сомневаюсь, — сказал Тед. — Ладно, чего сидеть, давай двигать, а?
Бад посмотрел на часы. Десять пятнадцать, да, самое время возвращаться на дорогу. Он не любил так надолго выпадать из радиоконтакта. Он и не заметил, что они были вне связи почти десять минут. Бад торопливо проглотил остатки остывшего кофе и встал, чтобы расплатиться. Это было не обязательно, но Бад знал, что стоило только поддаться соблазну и перестать платить за еду в закусочных, а это было очень легко сделать, как люди тут же перестанут тебя уважать. Он дал официантке доллар, не первый раз подосадовав на то, что Тед никогда, даже на словах, не пытался платить за еду.
— Да, Бад, — сказал Тед. — Чуть не забыл. Тут одна девушка хотела тебя о чем-то спросить.
Бад обернулся к официантке — женщине средних лет со значком, на котором было написано ее имя — Рут; она была ему смутно знакома, так как Баду не раз приходилось обедать в этом заведении, но он никогда не пытался познакомиться с ней поближе, как он это иногда делал в других местах.
— Что случилось, Рут? — спросил он.
— Сержант, я хотела сказать вам о старом Билле Степфорде. Каждое утро в девять часов вот уже в течение десяти лет он пьет у нас кофе. А сегодня его нет. Я очень волнуюсь, не случилось ли с ним чего.
— Я посоветовал ей обратиться к шерифу графства Мюррей, — вмешался в разговор Тед.
— Я бывала там, они все только разыгрывают из себя героев, но с тех пор, как из Мак-Алестера сбежали заключенные, они из своего управления нос не высунули.
— А вы не пробовали позвонить этому фермеру? — спросил Бад.
— Да, сэр, пробовала. Но линия все время занята. Я звонила четыре раза, и все время было занято.
— Может быть, он с кем-то разговаривает?
— Конечно, может. Но я знаю мистера Степфорда. Он не особенно разговорчив.
— А его жена?
— Его жена прекрасная женщина, но и она вряд ли будет полчаса висеть на телефоне.
— Но это похоже на то, что они просто плохо положили трубку, — заметил на это Бад.
— Билл Степфорд ездит к нам десять лет, не пропуская ни одного дня. Однажды он приехал к нам, преодолевая сугробы на своем «лендровере», когда был страшный снегопад. Он очень любит наш кофе.
Бад обдумывал положение.
— Где он живет?
— В семи милях отсюда по этой дороге. Потом надо свернуть налево, на дорогу графства номер шесть — семьдесят девять. Проедете милю и увидите почтовый ящик. Может быть, он упал или ему стало плохо и он не может подойти к телефону. Все же это нехорошо, когда люди живут так изолированно друг от друга. Они не должны так жить.
— Ну ладно, — решил Бад, — я сейчас позвоню в диспетчерскую. Если мы им не нужны, то, пожалуй, мы завернем к Степфорду.
Лэймар разрешил Ричарду первому принять душ и лечь поспать. Ведь Ричард вел машину, когда Лэймар с Оделлом спали. Ричард погрузился в благодатное, без сновидений забытье. Но когда Лэймар растолкал его около девяти часов, то выяснилось, что ничего не изменилось — он по-прежнему находится в спальне Степ-фордов, он по-прежнему сбежавший из заключения арестант, связавшийся с двумя убийцами.
Ричард натянул на себя рабочие джинсы и голубую рубашку Билла Степфорда и начал заниматься сразу двумя вещами, которые поручил ему Лэймар. Он должен был сидеть у окна спальни на втором этаже и держать под наблюдением дорогу, но это было не главное для него занятие. Главное — он должен был рисовать львов.
— Да, но, Лэймар, что будет с нами дальше? Как я могу это делать после всего того, что здесь произошло?
— Да, сэр. Я хочу, чтобы ты это делал, я хочу, чтобы ты сделал это как можно лучше, чтобы мы могли перейти к следующему шагу.
И какому еще следующему шагу?
Он сидел за столом, внося бесконечные поправки в уже много раз исправленный рисунок. Первоначальная картина покрылась густой паутиной линий и черт, превративших рисунок в размытую серую кляксу. Интересно, что Лэймар хотел разглядеть в этом хитросплетении линий, с чего следовало начать? Ричард понимал, что произведение невыносимо банально, что все это отражение фантазий первобытных арийских предков из эпохи гипербореев [11] . Картина соответствовала той стадии развития интеллекта, на которой застрял Лэймар, но с настоящим искусством она не имела ничего общего. Женщина, лев, замок! Порождение необузданной дикой фантазии люмпен-пролетария, вся жизнь которого проходит в угнанных фургонах; фантазия таких людей питается чтением дешевых комиксов и просмотром грубых, кровавых и скучных фильмов. Эта фантазия была буйной, грубой, лишенной тонкостей и оттенков.
11
В греческой мифологии народ, живущий на крайнем севере, близкий богам и любимый ими.