Крутые наследнички
Шрифт:
– Лиза не только опасна, но еще и умна, – разозлился комиссар. – Дороги уже перекрыты, да только преступница наверняка бросила машину и передвигается пешком или автостопом! Какую одежду и косметику вы ей дали?
Он грозно посмотрел на меня.
– Не знаю, – растерялась я окончательно. – Софи принесла какое-то платье или брюки… Надо спросить.
– Действительно, – бросил комиссар, – пойду сам узнаю. А насчет того, кто убил Ренальдо, так это сделал господин Гранж. Только вот доказательств у меня нет, хотя не сомневаюсь, что это был он и двигали им благородные чувства.
С этими словами комиссар вышел из комнаты и хлопнул дверью
– Вот это да… – проговорила Маня, и мы все одновременно уставились на Аллана.
– Это правда? – сурово вопросил господин Прудон.
– Что – правда? – переспросил Аллан.
– Ну вот это, что сказал комиссар. Вы же понимаете, я не могу разрешить дочери выйти замуж, если…
– Прости, папа, но это касается только меня и Аллана. Я обещала выйти за него замуж и не собираюсь отступать от своего слова.
– Дорогая, – расплылся в очаровательной улыбке Аллан, – боюсь, что вам придется меня забыть. Ведь это я убил Ренальдо. Но, поверьте, не мог поступить иначе.
Тина подошла к жениху и обняла его:
– Расскажи все. Здесь друзья и родственники, мы не будем свидетельствовать против тебя. Покайся, тебе станет легче. Нельзя жить с таким грузом на душе.
Аллан оттолкнул Тину и рухнул в кресло. Мне показалось, что из него, как из воздушного шарика, вышел воздух. Затем он посмотрел на свои руки и усмехнулся:
– «Никакие ароматы Аравии не отмоют этой руки». Если вы думаете, что я терзаюсь, как леди Макбет, то ошибаетесь. Я просто раздавил змею, опасную гадюку. Ренальдо никому не принес счастья и заслужил смерть.
Я вспомнила заплаканную Анриетту и осиротевшую крохотную квартирку возле Ле Бурже. Тина погладила своего будущего мужа по голове:
– Ну говори, говори же, не молчи.
И Аллан начал рассказывать:
– Я сидел дома и спокойно читал. Вдруг раздался звонок, удививший меня, – ведь часы уже пробили одиннадцать ночи. Но все-таки дверь я открыл и увидел Андре. Конечно, несмотря на свое изумление, я предложил ей пройти в кабинет. Но девушка направилась прямо к дивану, села и тут же спросила:
«Не узнаешь?»
Я удивился еще больше – Андре была со мной на «вы». Но потом сказал:
«Конечно, я тебя узнаю, Андре, детка. Что случилось?»
«Значит, не узнаешь», – констатировала девушка и сдернула с головы парик, потом моментальным движением сделала что-то с глазами, и, честно говоря, я обалдел.
Коротко стриженная блондинка, похожая на погибшую Лизу, тянула ко мне руки и плакала:
«Папочка, это же я, твоя Лиза. Я жива, неужели ты этого не понимаешь?»
И она бросилась мне на шею. Тут уже заплакал и я. Ведь я очень любил свою девочку, и не по моей вине она росла в семье у матери. Но рассказать обо всем Мартине я не мог. Не забудьте, что весь капитал принадлежал жене, и в случае развода мне не доставалось ни сантима. Да и Эдуард признал Лизу – она официально считалась его дочерью. Представляете, какие бы пошли разговоры, если бы я сказал вслух, что Лиза моя дочь? Позор для Сью, позор для Эдуарда, а я и Лиза лишаемся всех денег. Вот так я и жил. Ведь Мартина не успела родить ребенка…
Мы с Лизой проплакали почти всю ночь. Она рассказала, как Жан убил отца и мать, как она убежала, как ее подобрал Яцек, как ее преследует Ренальдо.
«Папочка, – захлебывалась дочка, – папочка, Ренальдо грозится убить меня, если я не выйду за него замуж! Он изнасиловал меня в ангаре, когда
От ненависти и ужаса у меня просто помутился рассудок. И на следующий день я поехал в Ле Бурже и с удовольствием всадил пулю в этого мерзавца. Представьте теперь мой ужас, когда я нашел там Даша и понял, что эта гнида рассказал ей все о Лизе. А ведь мы с дочерью хотели уехать тихонько в Англию и оттуда заявить о ее правах на наследство. И вот весь план рушился из-за любопытства Даша. Голова закружилась, и пистолет сам выстрелил еще раз. Даша упала, а я успел скрыться. Собственно, это все. Впрочем, я рад, что не убил вас. – Аллан посмотрел на меня.
– Спасибо, – вырвалось у меня. – Только не понимаю, почему Лиза так боялась, что ее настоящее имя будет раскрыто? Я могу понять, что она опасалась Жана: он мог рассказать, что не убивал Эдуарда и Сью, и все подозрения пали бы тогда на Лизу. Но чего она ждала после его смерти, почему не раскрылась?
– Кажется, я понимаю, – спокойно проговорил господин Прудон. – Срок давности за убийство – девять лет. Ей оставалось продержаться совсем немного, и все – она неподсудна. А если бы господин Гранж уехал с ней в Лондон, все стали бы думать, что они просто любовники. Я полагаю, Лиза уговорила бы Аллана подождать еще некоторое время не открывать ее настоящее имя.
– Я не верю ничему из того, что здесь рассказывала моя дочь. Ее заставили оклеветать себя. Я глубоко убежден, что Лиза – чистый и невинный ребенок.
– Да уж, чистый, – усмехнулся Яцек. – Когда выходит из ванной. А насчет невинности – тут простите. Детка весьма искушена в разных вопросах. Как она потешалась над вами всеми, поднимаясь ко мне в спальню! Прости, Жаклин, я вел себя как свинья. Слышали бы вы, как она вас всех обзывала, как издевалась над Алланом. Она называла его «папашка-промокашка, засратая бумажка».
– Не верю! – закричал Аллан. – Не верю ни одному слову, вонючий поляк. Сам-то зачем все это выслушивал, ехидничал вместе с ней?
– Я любил ее, – просто ответил Яцек.
Аллан пошел к двери, на полдороге он обернулся:
– Тина, если хочешь, поедем вместе со мной!
– Да, дорогой, – сказала девушка. И они вышли из столовой.
ГЛАВА 20
Новый год мы встречали у Галины Владимировны. Старая дама, страшно довольная, приготовила «ужин по-русски». Жаклин не возражала, и стол поражал изобилием: холодец, салаты, пироги с капустой, поросенок с гречневой кашей, грибы, соленая капуста, моченые яблоки – всего не перечислить. Особняком стояли неизвестно как затесавшиеся на «русский» стол сациви и лобио. Мы пили и ели почти всю ночь без остановки, тупо глядя на экран телевизора. Галина Владимировна смотрела первую программу из Москвы, и к двум часам я окончательно обалдела от однообразных песен и певцов, как будто размноженных под копирку. Поэтому тихонько отползла в дальний угол.
Через некоторое время ко мне присоединились Наташка и Жаклин. Маша мирно подремывала на диване, а Яцек с Галиной Владимировной играли в триктрак. Меня удивило, что за весь вечер Жаклин не выпила ни капли спиртного, только чуть пригубила шампанского. Очевидно, это поразило и Наташку.
– Ты что, записалась в общество анонимных алкоголиков? – съехидничала она, глядя на стакан с соком в руках Жаклин.
– Нет, – вздохнула та, – просто не хочется родить урода.
– Вот это да! – ахнули мы разом. – Вот это новость!