Кружевной веер

Мортимер Кэрол

— Вы жестоко обращались с ребенком или животным?

— Нет и нет, — сухо ответил он.

Она снова передернула стройными плечами:

— В таком случае мне все равно, что думают о вас окружающие; я решила принять ваше предложение и приму его.

— Значит, по-вашему, самыми тяжкими грехами для мужчины являются убийство, двоеженство и жестокость к детям и животным? — Неожиданно ему стало весело.

— Раз вы предпочитаете хранить молчание, у меня не остается иного выхода… — Вдруг Диана как то оробела и тихо продолжала: — Но может быть, теперь, когда мы с вами познакомились, вам расхотелось жениться на мне?

Гейбриелу показалось, будто ее красивое лицо омрачила тревога. Неужели молодой идиот, который, несомненно,

отказался от Дианы из-за внезапной перемены в ее жизненных обстоятельствах, лишил ее веры в собственную привлекательность? Если так, значит, ее бывший поклонник не только беззастенчивый охотник за приданым, но и слепой!

Диана Коупленд, вне всяких сомнений, настоящая красавица, а вовсе не «уродливая толстуха», как предположил Озборн, когда впервые услышал о том, что Гейбриел предложил руку и сердце одной из сестер Коупленд, хотя ни разу их не видел! Более того, Диана не только красива, но и умна — и обладает несомненными талантами. Гейбриел прекрасно понимал, что только благодаря ее усилиям он приехал в дом, не населенный грызунами и не пахнущий плесенью, а полный молчаливых и расторопных слуг. Короче говоря, лучшей графини он себе не представляет. Более того, «теперь, когда они познакомились лично», Гейбриел понял и еще одну, довольно неожиданную выгоду, которую получит, если женится на Диане… Брак с ней не будет ему в тягость. Если вынуть булавки из ее золотисто-рыжих волос, они наверняка достигнут ее талии. А ее высокие, полные груди будет так приятно держать в ладонях! Ее стройная фигура так и ждет, когда его пылкие губы приступят к медленному, неспешному исследованию. Правда, Диана держится холодно и несколько надменно, не давая поверить в возможность их интимной близости — во всяком случае, в благосклонность с ее стороны. Может быть, она до сих пор влюблена в своего охотника за приданым? И все же, если Диана выйдет за него, лорда Гейбриела Фолкнера, графа Уэстборна, ей придется позволить своему мужу все.

Граф молчал; Диана все больше тревожилась, я он продолжал разглядывать ее, она ничего не могла прочесть в его темно-синих глазах под полу прищуренными веками. Неужели она так подурнела? Неужели многолетние обязанности хозяйки в отцовском поместье и матери двух младших сестер ушили ее и украли ее красоту? Неужели Гейбриел Фолкнер сейчас придумывает, как бы повежливее отказаться от нее?

— Вы понимаете, что браки в нашем кругу задаются в первую очередь для рождения наследников?

Услышав его тихий голос, Диана резко вскинула голову и почувствовала, как снова густо краснеет, встретившись с его пытливым взглядом, она с трудом выговорила:

— Я понимаю, что такова одна из причин, побудивших вас искать себе жену… да, я понимаю.

— Не одна из причин, но единственная причина, ставившая меня подумать о брачных узах, — возил Гейбриел Фолкнер, и его надменное лицо сделалось холодным и замкнутым.

Диана облизнула кончиком языка внезапно пересохшие губы.

— Милорд, я прекрасно понимаю, что входит в обязанности примерной жены.

Его красивый рот растянулся в язвительной усмешке.

— Вы меня удивляете — ведь у вашей матушки, сколько мне известно, интерес к супружеским обязанностям абсолютно отсутствовал!

От его резкости она вначале изумленно распахнула глаза, но тут же опомнилась и горделиво выпятила подбородок.

— Вы были знакомы с моей матушкой, сэр?

— Лично — нет, — презрительно бросил он, показывая, что не испытывал такого желания.

— Значит, вы не знаете, почему она оставила мужа и детей, верно?

— Неужели существует какое-либо благовидное объяснение для подобного поступка? — возразил он.

В том, что касается Дианы и ее сестер? Нет, она вовсе не оправдывала поведение матери. Ну а отец… Маркус Коупленд так и не оправился после того, как жена бросила его, уйдя к более молодому человеку, и превратился в собственную тень, хотя прежде отличался крепким здоровьем

и жизнерадостностью. Он часами просиживал в своем кабинете, где частенько и обедал и ужинал — если не забывал о еде. Нет, Диана не могла найти оправдания своей матери, Харриет Коупленд, бросившей мужа и детей. Но ей стало неприятно, что ее мать судит Гейбриел Фолкнер, на чьем прошлом также имеется большое пятно — настолько черное, что о нем предпочитают не распространяться.

— Я — не моя мать, сэр, — холодно произнесла она.

— Хвала Небесам…

Она сурово сдвинула брови. Его колкости она терпеть не намерена!

— Если, все обдумав, вы переменили свое мнение о предложении мне руки и сердца, тогда, прошу, скажите обо всем прямо. Нет необходимости оскорблять мою мать, которую вы, по вашему же собственному признанию, даже не знали!

Откровенно говоря, Гейбриел не испытывал никакого интереса к отношениям покойных Маркуса и Харриет Коупленд — он прекрасно знал, что браки в высшем обществе часто заключаются без любви и после того, как на свет появляются такие необходимые наследники, муж и жена по молчаливому взаимному согласию заводят себе любовников на стороне, Диана действительно не в ответе за свою мать, которая предпочла уйти из семьи ради молодого любовника, который и убил ее, застав в объятиях другого мужчины. Он не сомневался: холодная, собранная и откровенная Диана Коупленд, хотя такая же поразительная красавица, как и печально знаменитая Харриет, по характеру ничуть не похожа на свою мать!

— Ваша мать рожала только дочерей, — сухо протянул он.

Ее голубые глаза снова полыхнули огнем.

— В противном случае вас бы сейчас здесь не было!

— Туше! — одобрительно улыбнулся Гейбриел.

— Никто не может заранее предсказать, у кого родятся сыновья, а у кого — дочери, — продолжала она.

— Тоже верно. — Он склонил голову. — Сейчас меня интересует вопрос: готовы ли вы к физической близости, необходимой для рождения детей? Если первым нашим ребенком будет девочка, нам придется повторять попытки до тех пор, пока не родится мальчик.

Диана судорожно вздохнула. После предательства Малкома она много думала, ловя на себе сочувственные взгляды соседей и друзей. Она не сразу решила принять заочное предложение лорда Гейбриела Фолкнера. Она уверяла себя: выйдя за него, она не только восстановит попранную гордость, но и вернет домой сестер — ведь над ними больше не будет нависать угроза брака с человеком, которого они не любят! В конце концов, Диана решила: обе причины вполне разумны и позволяют ей принять предложение Гейбриела. Но сейчас, познакомившись с ним лично, она уже не чувствовала себя разумной девушкой…

Она украдкой посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. От ее взгляда не укрылись превосходно сшитые сюртук, жилет, панталоны и сапоги, подчеркивающие его широкие плечи, мускулистую грудь, узкую талию, крепкие бедра и длинные, стройные ноги. Когда же она вскинула голову и посмотрела в его дьявольски красивое лицо, ее обдало жаром: она заметила, с каким насмешливым выражением смотрели на нее его темно-синие глаза. По спине ее пробежал холодок, она поняла, что не может оторвать взгляда от его темных как ночь, завораживающих глаз! Неожиданно Диана вздрогнула, не зная, вызван ли ее отклик страхом или предвкушением неведомого блаженства. Хотя легкое стеснение в груди намекало скорее на последнее.

Собственные ощущения немало удивили Диану — ведь Гейбриел ее и пальцем не тронул! Когда ее целовал Малком, она испытывала лишь приятное тепло; сейчас же, при одном лишь взгляде на Гейбриела, она почувствовала, как вся пылает…

— Как я уже сказала, мне кажется, что я понимаю, каковы обязанности примерной жены, и готова выполнять их, — сухо произнесла она.

— Может быть, прежде чем принимать окончательное решение, проверим теорию на практике? — протянул он.

Диане не понравился хищный блеск, который она заметила в его темно-синих глазах.