Кружок любителей чтения
Шрифт:
— Можно взять студенческий заем.
— И остаться с огромным долгом на руках? Нет уж, спасибо. Ладно, — она глубоко вздохнула, — это не твоя забота.
«Не моя», — согласился про себя Росс. Внизу живота уже происходило недвусмысленное шевеление, но хватит ли ему времени? С головой зарывшись в ее пышные локоны, он нежно покусывал ее плечо. За десять минут он справится.
— Я только что прочитала «Сердце тьмы» Джозефа Конрада, — сказала она. — Ты читал эту книгу?
От неожиданности Росс вздрогнул и
— Читал, — ответил он, оправившись от удивления. — Несколько раз. Она о мужской ранимости и слабохарактерности. — Он засмеялся и повернул ее к себе лицом. — Но лично мне эти недостатки не свойственны.
Позднее, лежа на спине и закинув руки за голову, он сказал:
— А ты знаешь, я написал роман.
— Не может быть!
— Гм. Многие политики пишут книги. Мой роман вышел в прошлом году.
— Вот это да. О чем она?
— О… политический триллер… взятки, интриги… довольно много секса.
Донна хихикнула.
— Вот так сюрприз!
— Подожди-ка, — сказал он, поднимая ее голову со своей груди и поворачиваясь к прикроватному столику. — Возьми почитать, если хочешь. — Он протянул ей книжку в мягкой обложке.
Донна села. Книга называлась «Сброшенный со счетов», автор Росс Кершоу. На обложке был изображен человек, лежащий лицом вниз рядом с урной для голосования, из его головы текла кровь. Обложка была оформлена в темных, мрачных тонах, только заголовок был кроваво-красного цвета.
— Спасибо.
Росс заправил прядь волос Донны ей за ухо и хохотнул:
— Конечно, тебе моя книга может показаться слишком несерьезной.
10
Мэтью и Зоуи приехали в Котсуолд на машине Мэтью. Они погуляли по очаровательной деревеньке, потом направились в лес. Стояла холодная, но солнечная погода, делавшая привлекательными даже голые деревья и мерзлую землю.
— А потом я одумался, — рассказывал он ей, — бросил свою мечту играть на трубе, нашел приличную работу и купил дом.
— Но ты ведь по-прежнему играешь?
— Конечно. На каких-нибудь мероприятиях время от времени или в пабах. Кстати, завтра я должен был играть в местном кафе. Но я предупредил, что у меня гость и что я вряд ли…
— Нет, что ты, обязательно играй!
— Ты не возражаешь?
— Если ты разрешишь мне пойти вместе с тобой.
— Я очень плохо играю.
— Врунишка.
Он засмеялся и взял ее за руку, и некоторое время они шли молча, при этом каждый старался не думать о вчерашней неловкой попытке заняться любовью. Мэтью был напряжен, а Зоуи дрожала в арктическом холоде его спальни. Позже он встал и принес еще одно одеяло, извинившись за то, что еще не провел центральное отопление, а потом обнял ее и заснул. А она прислушивалась к печальному мычанию
Лес поредел и закончился, открыв перед ними великолепный пейзаж: в долине ютилась деревенька, из которой они вышли, волнообразные холмы поблескивали на солнце заплатками, оставленными недавним снегопадом. Зоуи повернулась к Мэтью, который все еще держал ее за руку, и вдруг ее охватило неодолимое желание поцеловать его.
— Иди сюда, — сказала она, ведя его снова в глубь леса, прочь от тропинок, в сторону маленькой полянки, спрятавшейся за группой деревьев. Там она сняла с себя большую теплую куртку и положила ее на землю. Оглянувшись по сторонам, Мэтью положил рядом свое пальто.
Секс был быстрым и восхитительным. Дополнительную остроту придавали голоса туристов, прогуливающихся всего в нескольких ярдах.
— Я смотрю, ты любишь риск, — сказал Мэтью, пытаясь отдышаться.
— А ты разве нет?
Он засмеялся и помог Зоуи надеть куртку:
— Думаю, скоро полюблю.
На следующий день в пабе Мэтью представил Зоуи участникам своего ансамбля:
— Ким, Джефф, Ричи.
Зоуи кивнула:
— Привет.
— А это моя подруга Зоуи, — сказал Мэтью.
Подруга! Зоуи с трудом удержалась от того, чтобы не броситься целовать его замечательные коричневые ботинки.
В воскресенье я готовил обед для матери Кейт и ее друга Эрика, которые приехали из Франции и объезжали знакомых и родных. Обращаясь друг к другу, они то и дело сбивались на французский, что было довольно грубо по отношению к человеку, который подливал им вино и следил за тем, чтобы их овощи не подгорели. Я решил отвлечься и пошел звонить в Саттон-Колдфилд.
— Как Джорджия? — спросил я Бернис.
— Она почему-то ничего не ест. Вчера вечером отказалась от курицы по-индийски, сегодня я заказала мексиканскую пиццу, а она даже смотреть на нее не хочет. А я думала, что дети любят чипсы и пиццу.
Да, Бернис не знала еще очень многого.
— Я же передал тебе контейнеры со специальной едой.
— Да?
— В сумке с памперсами.
— Ах, эти…
— Да, в одном телятина с овощами, в другом тушеная курица, а в круглой голубой баночке фруктовый йогурт. Все домашнее.
— Я… э-э, выкинула их все. Думала, это она покакала.
Ну, эту ошибку сделать легко.
— Она ела хоть что-нибудь?
— Ей очень нравятся конфеты с ликером, оставшиеся после Рождества. Их она съела довольно много. Да, и еще меня беспокоит…
— Что?
— Она как-то странно себя ведет.
У меня участился пульс. Один уикенд с Бернис, и вот уже Джорджия ведет себя странно.
— Что именно она делает?
— Ну, если положить ее, скажем, на стол…