Крылатая пантера
Шрифт:
«Пакистан выразил поддержку ИРИ»
— …я начала тратить намного больше, чем зарабатывать и, в конце концов, пришлось…
«Россия выразила сожаление Израилю по поводу гибели пилотов F–35»
— … спать со своим шефом, но от него никакого толка, кроме выпивки и дешевой косметики не было и, в конце концов…
«Израилю
— … этого и следовало ожидать, потому что…
«Арабский мир объединился»
— … никогда себе все не заберешь, как бы реальным это не казалось, да и, наверное…
«Ядерные субмарины нанесут удар в любой ситуации»
Подошел иранский иммигрант с пачкой газет и протянул одну. Сказал:
— Только что вышел второй вечерний выпуск.
— Так быстро? Ваша фирма умеет работать!
— Это не мы, это события.
Мужчина взял «Сумерки Европы». Прочел:
«Китай атаковал главные города Японии»
Собеседница продолжала свой монолог:
— … я не сильно склонна к торговле, видишь, закончилось торговлей собой…
«Другого варианта выхода из кризиса нет»
— … а когда торгуешь собой, то все остальное остается на другом берегу реки, и этого никто не поймет…
«Российские Ту–160 в Венесуэле взлетели»
— … пока не попробует на самом себе, и совершенно невероятно, что…
«Израиль одержит победу?»
— … после работы на панели женщина может адаптироваться к простым заработкам, и забыть про горячие деньги. Горячие деньги...
«Виновны в мировой войне?»
— … это как опиум, как героин, на который присесть очень легко, но даже если ценой невероятных усилий воли уходишь от этого влияния, все равно никогда не забыть то состояние, когда ты просто Бог, и кругом тебя ангельская роща.
— Ты пробовала героин?
— Нет, что ты. Некоторые мои коллеги употребляют женский секс–наркотик. Ты, наверное, про него слышал. Его называют первентин. Есть другие названия. От него каждый мужчина кажется любимым мужем, и… женщине хорошо с любым клиентом.
— Я слышал про это. Слышал и то, что через несколько лет женщина погибает.
— Да, это так. Многие сидят на этой игле, зная о скорой смерти, но предпочитают текущий миг счастья, пусть и синтетического, будущему дерьму старости. Я ничего не употребляю, кроме алкоголя, и то совсем немного. Но мой текущий миг ужасен. Не всегда, правда. Сейчас мне хорошо.
Солнце утонуло в море, пылая алым прощальным заревом. Огненная завеса окутала горизонт багровым пламенем, в глубине которого смутно прорисовывалась душа Посейдона ведущего спокойную беседу с Зевсом.
Море отходило в ночную жизнь. Акулы стали засыпать на ходу. Дельфины лежали на волне. Где–то в глубине таинственной морской дали протяжно и трубно завыл кашалот, призывая подругу.
— Ты знаешь, — ответил он, — и мне сейчас хорошо. А почему, никто никогда не знает. Ты же заметила, что настроение души не подчиняется вообще никому. Порой, да почти всегда, для краткого мига счастья нужен длительный период несчастья и неудач.
— Я это заметила.
— Но про это мало кто думает, и мало кто замечает. Да и вообще, рассчитывать на постоянное счастье, это всё равно что… кхм… извини… рассчитывать на постоянный оргазм.
— … Мда… ты прав. Тут уж ничего не скажешь…
Прильнула к высокому бокалу с коктейлем и стала поверх него смотреть в глаза собеседнику. Тихо спросила:
— Ты очень хорошо говоришь. Расскажи что нибудь еще.
— Что тебе рассказать? Сказку? Ты их, я не сомневаюсь, слушаешь достаточно. Я тебе скажу присказку. Она такова — плата есть за всё. Это не в ключе «расплата» или иного мрачного выражения. Нет, просто плата. Ну, как клиенты платят тебе деньги. Это их плата за краткое приятное… кхм… время–провождение. Твоя плата —
депрессия. Это твоя плата, за плату тебе за то, что ты продала часть себя. Я не путано говорю?
— Да уж куда яснее, — мрачно ответила собеседница. Добавила:
— Вылил ты мне ведро воды на голову. Да прав, прав, ничего не скажешь. А твоя плата, какова? Ты же сам сказал, что плата есть за всё. Значит и у всех, верно?
— Моя? Моя плата не меньше твоей платы. Я тоже расплачиваюсь депрессией.
Дама сосредоточенно смотрела на собеседника. Спросила:
— Ты бизнесмен? Они все на нервах.
— Да нет, не бизнесмен. Я Бог. Трудно работать Богом.