Крылатая смерть
Шрифт:
Кому-то в ту пору было даже хуже — то и дело из леса выходили и осмеливались бродить у пещеры хелема, целые стаи голодных волков, не страшившихся огня. Но разве людям от этого было легче?
Зима тянулась, еды становилось все меньше, и, наверное, даже дети понимали, что хелема могли не дожить до весны, вымерев от голода. И тогдашний шаман предложил принести духам человеческие жертвы — что допускалось по племенным обычаям лишь в исключительных случаях.
В жертву были определены старики, уже не способные охотиться, а также совсем маленькие дети, от которых тоже в ближайшие годы не стоило ждать помощи. То
Хубар, в ту пору бывший юнцом, теперь понимал, что не духам достались эти лишние рты в племени, но голодным волкам. Понял, когда сам стал шаманом. И помня об этом случае, знал, что хотя бы по поводу жертв, которых волкам-де не приносят, Макун погорячился.
Шаман знал — но, разумеется, даже не подумал упоминать о том якобы жертвоприношении, и тем самым опровергнуть внезапно (и так некстати!) взбунтовавшегося против него Сейно-Мава и его спутников. А вслух сказал, обращаясь к трем охотникам:
— Хубар согласен поверить, что даже Масдулаги можно ранить. Но почему Макун, Каланг и… Сейно-Мава думают, будто им под силу убить Масдулаги?
Сене показалось… или здешнее его прозвище шаман произнес с трудом? С неохотой?
А на вопрос Хубара ответил следующее:
— Я все-таки Дух-Приносящий-Огонь! — Сеня еще кулаком в грудь себя ударил, — могущественный Сейно-Мава. Я смог победить аванонга… а значит, и на Масдулаги найду управу! В смысле… найдет… Сейно-Мава.
Вслух на это шаман ничего не ответил. Но Сеня поймал его взгляд, который тоже показался самозваному Духу-Приносящему-Огонь странным. Выражение лица Хубара и прежде не отличалось приветливостью и доброжелательностью. Но теперь Сеня уловил в нем не выжидательность, даже не подозрительность. А нескрываемый, дистиллированный скепсис.
«Ну-ну, как же», — словно говорил этот взгляд.
5
Как бы то ни было, но «найти управу на Масдулаги» — легче было сказать, чем сделать. А дабы Сенины слова и впрямь не оказались пустым бахвальством, позарез требовалось новое оружие, изобрести которое хелема еще не сподобились.
Новое оружие… ну или сойдет модификация старого.
Надо сказать, что нечаянно выдав себя за сошедшего на землю небожителя и за это получив приют в пещере хелема, Сеня зарекся вмешиваться в их естественное развитие, пытаться его как-то ускорить. В конце концов, в этом мире он гость, а со своим уставом в чужой монастырь лучше не ходить и даже не заглядывать. Если не хочешь круто обломаться, конечно.
Вот как тот же не к ночи помянутый главарь аванонга. Научил свою шайку строить простенькие, но жилища. Воинскую дисциплину привил, превратив подчиненный ему сброд в полноценное боевое подразделение, наводившее страху на мирные племена, откуда, по иронии судьбы, эти люди когда-то были изгнаны. Думал, наивный, что нет ему теперь равных, что нагнул всех вокруг и вообще прекрасно устроился — по меркам каменного века, понятно.
И где теперь этот триумфатор? Надо полагать, жарится в аду, познакомившись со своими союзниками из сонмища темных сил поближе. Аванонга же и вовсе вспоминаются теперь с толикой жалости. В некотором смысле Сеня по ним даже… скучал. Ведь при всей своей воинственности и боевой подготовке аванонга были людьми. То есть более удобными в роли врагов. От таких хоть понятно, что ожидать. И летать, что ценно, аванонга не умели. Как и дышать огнем.
Но — коль обещал победить, придется побеждать. Тем более, даже краткого знакомства с Масдулаги Сене хватило, чтобы понять: эти твари тоже имеют свои слабости. Причем речь не только о щупальцах, оказавшихся неожиданно уязвимыми. И точно не об отсутствии разума, коим обладают люди. В конце концов, эти химерные существа сами могли оказаться разумными. Раз уж Сеня принял версию о том, что угодил не в прошлое планеты Земля, а в какой-то другой мир, то ожидать от этого мира и его обитателей можно было чего угодно. Не гуманоидного разума — в том числе.
Но вот сама способность летать могла сослужить Масдулаги плохую службу. Уж очень широкими были крылья этих созданий — особенно в сравнении с узким многоногим телом.
А чем больших размеров мишень, тем легче в нее попасть. Ничего личного, просто теория вероятности. И если крылья Масдулаги удастся повредить настолько, что они не смогут удерживать летающих уродов в воздухе; тем паче, если произойдет это на большой высоте, не факт, что огнедышащие летуны смогут хотя бы остаться в живых. Уж очень жесткой обещала быть их посадка.
Осталась мелочь — на первый взгляд. Найти способ атаковать Масдулаги в полете. Притом, что до изобретения средств ПВО хелема оставались тысячи и тысячи лет. И даже элементарных стрел эти люди еще не придумали. Пуль для травматического пистолета, прихваченного Сеней из родного мира, к тому времени не осталось. А метание камней и копий просто руками вряд ли позволило бы справиться с задачей. И сила броска не та получается, и, соответственно, высота.
Но мышление — такая штука, что никогда заранее не знаешь, где тебя настигнет озарение. А как осознаешь, до чего пустячным был повод, вдохновивший тебя, так и вовсе становится смешно. Или досадно, если доходил до решения слишком долго, а оно оказалось до обидного простым.
«Это элементарно!» — как в свое время возмущался Гарик Харламов, пародируя Шерлока Холмса.
Да, решение действительно показалось Сене гениальным в своей простоте. А источник вдохновения — смехотворным. Сеня вспомнил игру, в которую играл от нечего делать, когда влип в злополучный туман. Игру про птичек, помимо праведного гнева (собственно, давшего той название) оказавшихся не лишенными некоторой изобретательности. В том смысле, что раз уж, по воле создателей игры, способности к свободному полету птички не имели, поднимали они себя в воздух с помощью огромной рогатки.
«Так почему бы нам не сделать такую же? — сугубо риторически и обращаясь к себе же, мысленно вопрошал Сеня, — только стрелять она будет… копьями!»
Идея эта пришла Сене в голову, когда он отдохнул и согрелся, а главное — утолил голод. Для чего с Макуном и Калангом пришлось вернуться за оставленным на берегу медведем. Масдулаги больше не нападали… пока, во всяком случае; на тушу косолапого не позарились тоже. Правда, ее уже успела облюбовать пара ворон, но стоило Сене подойти поближе и взмахнуть копьем, как осторожные птицы вмиг упорхнули, коротко каркнув на прощанье.