Крылатая.Небо для двоих
Шрифт:
– Я родился раньше срока, - тихо, словно боясь своего голоса, начал Яр.
– Я пришел в этот мир, отправив родную мать на тот свет.
Я снова погладила Яра по плечу. Пускай говорит, пускай выплеснет свою боль, тогда, когда она больнее всего жжет душу. Для чего еще нужна женщина, как не для поддержки того, кто спрячет ее от всех бед мира за своей спиной.
– Отец потерял любимую супругу. Лерам осиротел. Мой первый вздох сделал несчастными сразу двух близких для меня существ. И отец меня возненавидел. Говорят, он даже не подошел ко мне. Потребовал унести и, думаю, тайно надеялся, что к утру я благополучно загнусь, - последние слова Яр произносил с такой злостью, что я едва удержалась от слез.
– Но я выжил. Окреп, и принялся донимать его своим обществом.
Я незаметно сжала простынь, пытаясь не выдать, как сильно отдается его боль в моей душе. Мой бедный, мой никому не нужный дракон. Несчастное дитя, пытающееся доказать, что он не хуже других. Все поведение Яра становится таким понятным. И его резкость, вызванная обидой на всех вокруг, и его насмешливость, за которой так удобно прятать боль от других. Он так остро принимал мои отказы, помня о равнодушии отца. Несчастный мальчик, лишенный материнской ласки и отцовской любви, он вырос, стал отважным и сильным мужчиной, но вот живущий в нем ребенок все еще отчаянно доказывает свое право на любовь.
– Я сбежал в орден, стремясь доказать своему отцу, что я не пустое место, - продолжал мой несчастный дракон.
– Я устал быть вечной причиной его гнева. Устал быть бледной тенью Лерама. Устал быть ненужным и забытым. Я решил доказать, что я стою его внимания, его любви, его похвалы, - Яр горько усмехнулся.
– Смешно, но что такое семья, я узнал только в ордене. Меня приняли туда, как родного. Рьяве взял под опеку, наставлял и обучал. Это он уговорил верховных взять в оруженосцы к стражу двенадцатилетнего дракончика. И я старался. Я стремился быть лучшим, чтобы отец, узнав о моих успехах, горько пожалел о том, что не замечал меня. Лерам приезжал ко мне, просил вернуться, но я все еще надеялся на чудо. Только отцу плевать было на меня. А потом уже мне было плевать на него. Я приезжал домой на каникулы, и Лерам возился со мной с утра до ночи. Потом отец женился и появился Жив. У меня был повод приезжать домой. Но это был не отец.
– И он не пытался?
– тихо отозвалась я.
– Пытался, - с горькой усмешкой кивнул Яр.
– Только когда он пытался, мне говорить с ним уже не хотелось.
– Знаешь, - я вздохнула, Яр нежно обнял меня, - в народе говорят, что обиды - это камни. И накапливая их, мы только усложняем свой путь. Тяжело нам. Больно нам.
– Мне уже не больно, - дернув плечом, выдавил Яр.
– Я забыл.
– Если бы забыл, вел бы себя по-другому, - произнесла я.
– А ты злишься. Тебе больно. А больно нам делают только те, кого мы любим. Ты все еще ждешь внимания отца.
– Я не жду.
– Ждешь, Яр, - вздохнула я.
– И сегодня это как никогда дала понять сцена в зале. Только это путь в никуда, ты огрызаешься, он злится, вы сцепляетесь в перепалке.
– Я не могу его простить. Я не умею, как ты, наплевав на все, шагнуть навстречу первым.
Говорить дальше смысла я не видела. Яр упрямится, а если он упрямится, то спорить с ним уже смысла нет. Но так нельзя, больно в первую очередь Яру. У меня остался последний аргумент, и я все же попыталась достучаться до дракона:- Яр, послушай меня. Я теряла. Дважды. И, как никто, знаю, что лучше поговорить с живыми, чем вымаливать прощение у мертвых.
– Данна, - Яр вздохнул и устало глянул в окно.
– ты считала меня сиротой? Так вот, оно так и есть. У меня нет семьи. Нет близости с родней. Поверь. малыш, ты с твоими боровичками, недонекромантами и Ульяной с Листом куда больше смахиваете на семью, чем я и мои родичи. Семья - это не связь по крови, это духовная связь, это когда ты знаешь, что есть те, кто будут рядом в любой ситуации. И будут на твоей стороне всегда.
Я с болью в сердце осознала одно - отношения Яра с отцом уже не изменить. Трещины можно залатать, но как перекричать пропасть длиною в половину жизни? Как найти общий язык тем, кто копит ненависть не один десяток лет? Да и нужно ли это делать? Увы, разбитую чашку порой проще выбросить и купить другую, чем пытаться склеить разбитую. Трещины то и дело будут мешать воспринимать ее как целую. Но я еще попыталась, для очистки совести, воззвать к здравому смыслу Яра:
– Но здесь твой дом.
– Дом там, где тебя ждут. Где ты чувствуешь себя нужным, любимым, - дракон окинул комнату презрительным взглядом.
– Здесь без меня и так все хорошо. Мне рады, но без меня их жизнь не изменится.
Как странно было слышать эти слова от того, кто умел находить общий язык со всеми. Умный, добрый, благородный Яр. Как же тяжело жить с подобным грузом, нести его с самых ранних лет. И каким чудовищем нужно быть, дабы так изломать душу собственному ребенку. Я на миг представила жизнь Яра. Маленького мальчика, от которого отмахивался единственный близкий ему дракон. Как ребенок собачонкой жмется к ногам равнодушного отца, а тот отшвыривает его, заставляя искать поддержки среди чужих. В моей душе медленно поднималась злость на правителя. Чудовище. Бесчувственное и жестокое. Не буду уговаривать Яра, возможно, им и вправду лучше быть порознь.
– У тебя теперь есть дом, - шепнула я.
– И ждать тебя есть кому. И даже с пирогами и чаем.
Я осторожно поцеловала мужчину в плечо, потерлась о него щекой, обняла дракона, пытаясь хоть немного смягчить боль от воспоминаний. Яр с нежностью уткнулся лицом мне в макушку. Судорожный вздох. Сильные объятия. Он прижал меня к себе с такой силой, будто надеялся впечатать в свое тело. И я отвечала со всей нежностью и любовью, пытаясь возместить дракону то, чего его лишили в детстве. Ничего, у нас вся жизнь впереди. И я сделаю все, чтобы Яр забыл об одиночестве и тоске, пережитых в детстве.
– Чем я заслужил тебя у судьбы?
– сдавленно спросил дракон.
– Ты же настоящее чудо.
Я подняла на дракона взгляд и осторожно обняла его лицо руками. И его глаза снова вспыхнули, с любовью и нежностью глядя на меня. Нам обоим тяжело пришлось в жизни, и крылья обломаны как у меня, так и у Яра. Но мы теперь вместе, и вместе будем идти по жизни. Он стал опорой и защитой мне, а я сделаю все, чтобы поддержать его тогда, когда будет нужно.
– Считай меня авансом за будущие заслуги.
– шепнула я, целуя его в губы.
– Не представляю, что должен сделать, чтобы вернуть долг судьбе.
Яр улыбнулся, отвечая на поцелуй, и из его взгляда исчезла горечь, появившаяся там с начала обеда. Нежность, любовь, забота и душевное тепло, они затопили комнату, окутали нас с драконом, просочились сквозь кожу, заполнили сердце. А в окно лился кровавый закатный свет, орали чайки над морем, провожая светило ко сну. Шумело море и свистел ветер далеко в скалах. Мы были вдвоем в этом уютном мире, связанные навеки не клятвами, а чем-то большим, чем вечность, чем-то большим, чем жизнь. Нашим маяком в мире стала любовь, а ее свет выведет даже из самого беспроглядного мрака.