Крылатая.Небо для двоих
Шрифт:
– Скорее, безумно предан науке, - пожала я плечами.
– А наша братия редко вписывается в рамки нормы.
– Умно подмечено, госпожа Жваго, - засмеялся Рьяве.
– Очень умно. И, чуть поразмыслив, мастер решил спросить: - А скажите, дитя, не дочь ли вы Загора Жваго? Как-то часто в столице я слышу этот вопрос. Хотя, наверное, стоит привыкнуть. От прошлого сбежать нельзя, в этом Дорхе прав.
– Да, мастер.
– Величайший был человек, - покачал головой алхимик.
– Невинно обвиненный и убиенный.
Я потрясенно застыла, глядя на мастера Рьяве. Уля и Лист в это время как раз кружили по дому мастера, с благоговением изучая собрание книг на полках. Видя мое потрясение, алхимик сокрушенно покачал головой и произнес:
– Ни минуты не верил в тот бред, что говорили о вашем отце, - и, пристально глядя на меня, добил: - И вы, дитя, не верьте! Все это ложь... жестокая и подлая.
И все. С видом, будто ничего такого не было, мастер сам засеменил к столу и, кряхтя, принялся усаживаться в кресло.
– Мастер Дорхе говорил, что вы желаете провести время в столице с пользой, - расправляя складки мантии, произнес Рьяве.
– А я всегда рад общению с новыми людьми. Ученикам рад в особенности, так что моя лаборатория и библиотека в полном вашем распоряжении.
Лист так хищно блеснул очками, что мне стало страшно и за дом мастера в частности, и за столицу в общем. Решив не тратить время зря, мастер предложил испить чайку в библиотеке, совместив общение и ознакомление с его коллекцией книг. Нужно ли говорить, что чай мы бросились готовить молниеносно? Уля пошла греметь посудой на кухню, судя по звону, долго искала чистую и пригодную для содержания в ней пищи. Я вышла во двор, сорвать мяту для чая, ну а мужчины с головой ушли в беседу на научные темы. Вскоре по пыльному дому мастера Рьяве поплыл аромат мятного чая, а мы направили свои стопы в закрома, хранящие знания.
Книги мастера поражали своим содержанием. Да за парочку из них наши духи-хранители повторно бы приняли мучительную смерть, только бы заполучить их в коллекцию своей библиотеки. Старик дремал в кресле, а мы с друзьями с головой закопались среди книжных полок. В той священной тишине, что царила в библиотеке, стук во входную дверь прозвучал громче взрыва. Мастер вздрогнул и растерянно огляделся, в процессе смешно жамкая своим беззубым ртом. Покряхтел, повздыхал и, с трудом выбравшись из кресла, побрел открывать дверь визитеру. А мы остались, быстро забыв про отсутствие мастера и с новой силой уйдя в мир книг.
– Коллеги!- донеслось вскоре до наших ушей.
– А можно вас оторвать от важных дел?
Мы ввалились в захламленную гостиную Рьяве, томимые страшным любопытством. Мастер сидел в кресле, изучая смятый листок бумаги, у камина возвышался хмурый мужчина с выправкой военного и в форме городского стражника. Судя по нашивкам, не рядовой.
– А вот и мои стажеры, - улыбнулся старик.
– А это, мои хорошие, глава отдела стражи по тяжким преступлениям. Явился, так сказать, за советом.
Мужчина смерил нас хмурым взглядом серых глаз и согласно кивнул. Мы тоже поклонились стражнику. Рьяве прибывал в том возбуждении, что обычно охватывало наших сородичей в порыве научного азарта.
– А вот вам, мои хорошие, и загадка, - прошамкал старик.
– Имеем мы мужчину в самом расцвете сил, без видимой причины умершего от остановки сердца. Не болел, на сердце не жаловался. Анализ крови в наличии. Читаем, делаем допущения, задаем вопросы господину служащему стражи.
Значит, не ушел на пенсию старый алхимик, вот, значит, чем занят почтенный мастер Рьяве. Консультирует службу безопасности города. Странно, у них что, своего алхимика нет? Нам вручили затертый листок с каракулями формул. Судя по лицу стражника, для него все эти записи были не понятнее жабьего кваканья. А вот нам... Листик хмыкнул и передал записи Уле. Уля после прочтения - мне. Я повертела список найденных в крови веществ. Странно, очень странно.
– Яда здесь нет, - пожала я плечами.
– Возбуждающее, тонизирующее... но вот вместе они уже представляют некую опасность для сердца.
– Значит, все же яд?
– уточнил стражник.
– Мой дорогой господин Фархаш, - снисходительно улыбнулся Рьяве, - ядом являются почти все существующие в мире вещества. Смертельно опасными или же спасительно целебными их делает только доза введения в организм.
– Странная композиция веществ?
– решила все же отозваться Уля.
Дело в том, что компоненты странным образом дублировали друг друга. Одно вещество содержалось в крови в гомеопатической дозе, а вот другого было в разы больше.
– А что, господа алхимики, - усмехнулся Рьяве, - не желаете ли прогуляться в морг? Собрать анализ крови, осмотреть пострадавшего?
Мастер глянул на нас. Мы замерли, преданно глядя на мастера, как гончие, которым показали лисий хвост. Подобная фраза могла ввергнуть в шок кого угодно, но не алхимиков и лекаря, проводивших почти каждый день в этом "веселом" заведении первые два курса учебы. Так что бледным остался стоять только мастер Фархаш. Он же и молвил, все так же потрясенно глядя на нашу возбужденную троицу:
– Иногда, мастер Рьяве, ваше братство пугает меня до холодных мурашек.
– Из того, что вы мне принесли, строить догадки бессмысленно, - развел руками старик, отбрасывая листок бумаги на стол.
– Хотите ответ - терпите нашу компанию. Или наймите нормального лаборанта вместо того недоучки, что делал этот анализ.
Стражник смущенно потупился, а потом махнул нам на дверь, предлагая следовать за ним. Мастер Рьяве остался сидеть в своем кресле, с хитрым прищуром наблюдая за нашими поспешными сборами. Мы алхимики, у нас всегда с собой сумка, а в сумке есть... ой, чего там только нет. Так что мы похватали свою заплечную кладь и рванули следом за хмурым офицером, уже стоящим в саду под сливой.
– Госпожа Жваго, - окрик старика настиг меня уже в дверях.
– Будьте внимательны, используйте весь тот багаж знаний, что имеете. Мне нужна полная картина и качественно собранная для анализа кровь.
Я согласно кивнула и выскочила в полуденную духоту следом за друзьями. День был душным и пыльным, не спасали даже многочисленные фонтаны, коими были утыканы скверы и площади. Песок и мелкие камешки противно скрипели под ногами, орали торговцы с переносными лотками, грохотали подковами кони, тянущие по каменным мостовым повозки с пассажирами и телеги с грузами. Ливассия была огромной, шумной и недружелюбной, смердели сточные канавы, голоса людей и нелюдей разносились раздражающей какофонией по улицам и переулкам, сливались в общее эхо и мчались вверх, растворяясь в небе. Толпа вечно куда-то спешила, толкалась и бранилась, люди угрюмо глядели по сторонам и норовили сказать гадость, но, разглядев мантию, глотали свои слова и шли дальше.