Крылатые люди
Шрифт:
Примите мой привет и пожелание успеха в борьбе с врагами Великобритании…" [12]
Здесь хотелось бы, чтобы читатель достаточно ясно представил себе смысл фразы: "…Советское Правительство решило, несмотря на все трудности, направить…" и т. д.
Тогда, в труднейший для нас год войны, с уровнем летательной техники — по отношению к сегодняшнему дню — сорокалетней давности, нужно было не только дважды пересечь Атлантику, но и дважды пересечь линию фронта, в течение многих часов лететь над оккупированной немцами Европой на высоте около семи тысяч метров, с кислородной
12
Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании… с. 42.
13
См.: Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная… — «Октябрь», 1971, № 9.
"Лично мне, — вспоминал он об этом, — наиболее выгодной и безопасной казалась трасса из Москвы на Лондон и далее через Исландию и Канаду в Вашингтон. Этот маршрут, хотя и через линию фронта, мне представлялся наиболее безопасным, даже если при всей секретности такого полета немцы через свою агентуру узнали бы, что кто-то из советского руководства собирается лететь в Вашингтон. Наверняка немцы примут всякие меры для диверсий по возможным маршрутам этого полета, но вряд ли они подумают, что руководители государства рискнут лететь через линию фронта…"
И далее:
"Как я и ожидал, при докладе… вариант с полетом через линию фронта вызвал недоумение. Но когда я высказал Сталину соображения, которыми я руководствовался, он признал их обоснованными. Обсуждение закончилось тем, что Сталин сказал:
— Мы вам верим и на вас полагаемся. Действуйте, как найдете нужным, так как вы в первую очередь несете ответственность".
Спору нет, привлекательность этого кратчайшего пути была немалая. Но и дерзость велика. И чтобы ее обосновать, было решено отправить сперва в Англию самолет Пе-8 для апробации маршрута. Пробный рейс прошел без осложнений, но поездка эта стоила жизни командиру корабля Сергею Александровичу Асямову: при перелете, уже в Великобритании, на английском самолете из города в город в воздухе случился пожар, и десять человек летевших — и экипаж, и пассажиры, и отважный наш летчик АДД Асямов — погибли.
Обратно в Москву корабль Пе-8 привел Эндель Карлович Пусэп.
"Вскоре после возвращения самолета, — вспоминает Голованов, — я был у Сталина. Он спросил, можно ли лететь к Рузвельту, и, получив утвердительный ответ, дал указание готовить самолет для полета в Вашингтон".
"На следующий день, — рассказывает в своей книге "На дальних воздушных дорогах" Эндель Пусэп, — мы рапортовали полковнику Лебедеву:
— Товарищ полковник, экипаж и самолет к полету готовы!
— Отлично! Но куда вы намерены лететь? — спросил полковник, улыбаясь.
— Куда прикажут!
— Хорошо сказано! Тогда я прикажу вам полететь в Соединенные Штаты Америки!
Вот это была новость так новость!
Мне почему-то сразу вспомнились полеты Героев Советского Союза Чкалова и Громова в Соединенные Штаты Америки через Северный полюс в 1937 году…
Как ни тщательно готовился этот перелет, на пути экипажу встретились такие трудности, что только в силу необычайной энергии и мастерства летного состава не произошло катастрофы.
Но все — и грозу, и две тысячи километров над территорией, оккупированной врагом, и взлет на перегруженном самолете в Рейкьявике с ограниченной полосы, сбегающей прямо в океан, и посадку на строящийся аэродром в Канаде за несколько минут до того, как он закрылся непроницаемым для глаз туманом, и перегрев двигателей в тридцатиградусную жару при подлете к Вашингтону, когда приходилось по очереди выключать их, — все это сумел преодолеть замечательный экипаж АДД во главе с командиром Энделем Пусэпом. Дипломатическая миссия, сыгравшая огромное значение, состоялась. Президент Рузвельт, приняв в Белом доме Пусэпа и Обухова (второго летчика), сказал им такие слова:
— Поздравляю вас с успешным перелетом через океан. Поздравляю и ваших штурманов, которые помогли вам провести самолет точно по маршруту.
Доставив благополучно дипломатическую миссию в Москву, Эндель Пусэп стал командиром одного из дальне-бомбардировочных полков АДД. В начале лета 1942 года к нему на выучку, после «старика» ТБ-3, попал уже знакомый нам летчик, бывший учитель литературы в поселковой школе Сергей Савельевич Сугак.
В лютую зиму сорок второго года Сергей Сугак на своем ветеране ТБ-3 выполнил несколько удачных рейдов в тыл немцев для снабжения действующей там конницы Белова. Летчики не только сбрасывали нашим войскам боеприпасы и продукты, но в ряде случаев совершали посадку ночью в районах действий наших конников.
Ранней весной, в тот же трудный год войны, Сугак со своим экипажем участвовал в налетах на аэродромы противника. В одну из ночей им сопутствовала особенная удача. Они накрыли серией бомб только что прилетевшую группу пикировщиков "Юнкерс Ю-88", уничтожив часть из них и выведя из строя.
Надо сказать, Сергею Сугаку удивительно везло.
Судите сами. Пять ночей подряд тогда же, в мае сорок второго, он летал бомбить вражеские аэродромы, и его самолет не получил сколько-нибудь существенных повреждений.
Только выбравшись из самолета после пятой боевой ночи, Сергей присел на пахучую траву, а потом, не заметив как, свалился от усталости и заснул мертвецким сном,
И надо ж такому случиться… К их самолету на санях волокушах как раз трактор тащил бомбы, и тракторист похолодев, остановил гусеницы своего трактора у самых ног спящего в траве летчика. Механик, увидев последний момент этой сцены, счел нужным доложить командиру полка. А командир приказал Сугаку немедленно идти отдыхать в общежитие, решив не выпускать переутомленного летчика в полет на шестую ночь.
Отоспавшись за день, Сергей к вечеру отправился на аэродром и тут увидел, что экипаж его, в котором он себя чувствовал человеком родным, уже приготовился к полету на Брянск. Вместо Сергея в левом пилотском кресле ТБ-3 был другой летчик.
Механик самолета Анисимов — он все еще находился под самолетом — увидел Сергея, приблизился к нему:
— Эх, командир, — сказал с тоской в голосе, — непривычно как-то без тебя.
Сугак, удивившись, взглянул Анисимову в глаза:
— Да ведь ты, друже, сам сварганил мне этот отпуск. Стукнул командиру полка, что валюсь под трактор от усталости, а теперь стонешь…