Крылатые танки
Шрифт:
Приказчиков сбросил две бомбы на цель, затем ударил по ней реактивными снарядами. Там, где находился склад с боеприпасами, взметнулись пламя и черная грибовидная шапка.
В результате налета штурмовиков оборонительный узел противника остался без пушек и снарядов. Это значительно облегчило продвижение наших наземных войск.
Рассказывая об этом, я хотел подчеркнуть, что штурмовики, действуя самостоятельно, имели полную возможность творчески решать поставленную задачу, проявлять инициативу. Но любая, даже самая гибкая тактика не принесет победы, если не научить людей правильно ее применять,
Командование дивизии систематически организовывало занятия по тактике и воздушному бою. Занимались летчики непосредственно у самолетов или же в «зеленом классе» — на лесной поляне. На обыкновенной доске чертили схемы, производили различные вычисления. К занятиям все относились серьезно: вели небольшие конспекты, активно участвовали в собеседованиях.
Атмосферу творчества в изучении боевых возможностей штурмовика постоянно поддерживали политработники. На эту тему в подразделениях проводились партийные собрания, беседы и политинформации. Авиаторам зачитывались приказы Верховного Главнокомандования и оперативные сводки Советского информбюро. У командного пункта была вывешена карта, на которой делались пометки о продвижении наших войск.
Хорошо работали и комсомольские активисты. Особенно запомнился мне младший лейтенант Николай Осипов. Невысокого роста, с озорно торчащим из-под шлема курчавым чубом, этот девятнадцатилетний юноша был общительным, веселым собеседником. Молодежь одной из эскадрилий полка Болотова избрала его комсоргом. И не ошиблась: Николай во всем был примером для своих сверстников.
Я познакомился с ним весной 1944 года, когда он только осваивался в полку, изучал новую технику, боевой опыт летчиков-ветеранов. Боевое крещение Осипов получил в первый день Витебско-Полоцкой операции, совершив три вылета. 24 июня Николай подавил вражеское зенитное орудие, ведшее огонь по группе штурмовиков, и получил первую фронтовую благодарность от командира эскадрильи. На второй день он уничтожил фашистский танк и поджег «фокке-вульф», который пытался атаковать самолет ведущего группы.
Об успехах младшего лейтенанта Осипова стало известно авиаторам всей дивизии.
— Такие орлята в бою не подведут, в беде не оставят, — говорили о Николае.
Вскоре я вручил молодому летчику орден Красного Знамени. Осипов заверил, что будет драться с врагом еще беспощаднее. Свое слово он сдержал. В тот же день он принял участие в разгроме вражеской автоколонны с горючим и боеприпасами. Когда Николай был награжден за боевые дела вторым орденом Красного Знамени, комсомольцы эскадрильи единогласно избрали его своим комсоргом.
10 июля лейтенант Ф. Садчиков снова повел эскадрилью на задание. В ее составе находился и комсорг Николай Осипов. Летчики штурмовали колонны противника, отступавшие в Прибалтику по единственной дороге из Бешенковичей на Лепель. Удар был точным и мощным, нашим войскам пришлось расчищать дорогу от обломков вражеской техники.
Атакуя гитлеровцев, Осипов настолько увлекся, что снизился до предельно малой высоты и винтом своего самолета рубил головы захватчикам.
Когда возвратились на аэродром, командир сказал Николаю:
— Подавать пример молодежи — дело похвальное, но излишне рисковать не следует.
Однажды, штурмуя артиллерийские позиции противника, группа «илов», ведомая старшим лейтенантом В. Сологубом, применила новый тактический прием. Заключался он в том, что летчики атаковали цель парами, а не с круга по одному, как это делалось раньше.
— Кто же инициатор такой атаки? — спросил я Сологуба.
— Комсорг Осипов. Он устремился в атаку одновременно со мной. Вначале сбросил бомбы на цель, затем, выходя из пикирования, ударил по огневым точкам противника из пулеметов и пушек.
Меня это очень обрадовало. С того дня, когда я провел войсковые испытания самолета Ил-2, не переставал думать о необходимости одновременного воздействия на цель всеми видами оружия штурмовика. И вот практика показала, что новый тактический прием оказался очень эффективным.
Проверили еще и еще раз. Результаты отличные. Это подтверждалось фотоконтролем и отзывами общевойсковых командиров.
Доложив обо всем командующему 3-й воздушной армией генералу Н. Ф. Папивину и Главному маршалу авиации А. А. Новикову, я попросил разрешения перейти к групповым атакам целей. Вскоре такое разрешение было получено. Более того, наш опыт распространили в других соединениях штурмовой авиации.
Применяя новый тактический прием, мы во взаимодействии с танкистами завершили разгром неприятельской группировки под Бешенковичами, а затем неотступно преследовали врага, отступавшего в направлении Бойчаково — Камень Дунилович — Глубокое.
Большое скопление немецких обозов, боевой техники, автомашин с пехотой наши воздушные разведчики обнаружили на дороге, ведущей в Лепель. Первой на штурмовку полетела группа Субботина. Летчики атаковали голову колонны. Сразу же загорелось несколько автомашин. Образовалась пробка: свернуть противнику некуда — кругом болота. Эскадрилья Арефьева ударила по хвосту колонны. Противник оказался запертым с двух сторон.
Затем в районе штурмовки появились другие подразделения. На головы гитлеровцев падали бомбы, летели реактивные снаряды, разбегающихся в панике фашистов настигали пулеметные и пушечные очереди.
После разгрома вражеской колонны командующий фронтом генерал армии И. X. Баграмян распорядился привезти командиров эскадрилий и полков на место боя, чтобы они своими глазами увидели, какой громадный урон нанесен немцам.
…Войска 1-го Прибалтийского фронта успешно завершили Витебско-Полоцкую операцию. Итог этой большой боевой работы был подведен в приказе Верховного Главнокомандующего. № 0193 от 10 июля 1944 года. В числе других частей и соединений наша 335-я штурмовая авиационная дивизия получила наименование Витебской.
После завершения операции к нам, в 3-ю воздушную армию, прибыл генерал-полковник авиации Григорий Алексеевич Ворожейкин, чтобы обсудить вопрос о том, оставить на вооружении самолета-штурмовика реактивные снаряды или снять их. Наружная подвеска эрэсов уменьшала скорость полета на 20–25 километров в час. Однако это не имело практического значения: штурмовики всегда выходили на цель точно в заданное время. Ну, а если гонится истребитель? Какая разница — лечу я со скоростью 300 или 325 километров. Все равно истребитель догонит.