Крылатый
Шрифт:
Ну разожми же пальцы, гад ушастый… Еще чуть-чуть — и победа за мной! Ну почти, почти… Но мое «почти» закончилось подсечкой, перехватом руки и резким поворотом. Если он сейчас заломит мне руку за спину и уложит носом в песок, я проиграл! Резким движением отклонив голову назад, я ударил затылком в лоб эльфа и тут же упал на колени, обхватив голову руками.
— А-а-а, дурак светлый… — простонал я сквозь приступ боли.
— Идиот темный… — таким же стоном ответил мне Ван.
Обернувшись, я увидел, что брат сидит на песке и держится рукой за лоб, а из-под пальцев
Майя, стоя с походной аптечкой в руках, переводила растерянный взгляд с меня на светлого и обратно.
— Да, мы из знатных семей, — ядовито высказался эльф в ответ на так и не заданный вопрос.
— Дай пластырь, — попросил я рыжую девушку, и она тут же засуетилась, раскрыла аптечку. Обнаружив искомое, передала мне.
Не вставая с коленей, я подполз к брату, приладил сорванный лоскут плоти обратно к черепу, наложил «заживлялку» и заклеил. Через пару часов заживет, а к вечеру и рубец будет почти незаметным.
— Голова болит? — скорее констатировал, чем спросил эльф. — Повернись.
Сев к нему спиной, я молча вытерпел приступ боли, когда светлый запустил пальцы в мою встрепанную, перепачканную в крови и песке шевелюру. Через минуту полегчало, от руки брата растекся приятный холодок.
— Спасибо, — сказал я и попытался встать на ноги, но отказался от этой идеи, когда мир перед глазами закружился. Заработал все-таки сотрясение? Не хотелось бы.
Стянув кроссовки, я вытряхнул из них песок с ракушками. На лице у Вана виднелась ссадина и след моей подошвы. Хы, оба грязные, побитые, и песок везде, где только возможно. Оторвались на славу!
— Нас теперь пустят только на бомж-пати, — усмехнулся я.
— В быдло-клуб, — вернул усмешку светлый, так же вытряхивая песок из обуви. Взвесив в руке сотовый, он бросил трубку мне: — Крылатый, лови!
Поймав телефон, я просмотрел список последних вызовов и взглянул на эльфа.
— Ну ты и зараза…
— Доверчивый дурак.
Я вернул Вану телефон. Переглянувшись, мы не выдержали и расхохотались.
Пока мы выясняли, кто круче, Слава и Майя все еще не могли уговорить отца, чтобы их отпустили на ночь.
— Шестнадцатилетним девочкам не место в ночном клубе! — услышал я возглас седого дядьки.
Ой и еще раз ой. Она старше меня. Хотя, с другой стороны, можно не говорить ей, сколько мне лет… Эх, кого я обманываю! Мой возраст у меня на лице крупными буквами написан!
— Пап, я пойду с Майей и за всем прослежу, — спокойно возразил ее старший брат гулким низким басом.
— За малолетней сестрой и компанией юнцов?!..
— Мы совершеннолетние! — хором возмутились мы с Ваном, незаметно подойдя к спорящим поближе. — И отвечаем за себя сами!
Андрей Данилович, прищурившись, поинтересовался, давно ли совершеннолетие стало наступать в пятнадцать лет, на что Ван в грубой форме ответил, что ему вообще-то несколько больше, и если он молодо выглядит, так это лишь потому, что жить будет в четыре раза дольше любого человека. А самостоятельность светлые приобретают в четырнадцать, а если они еще и хранители, то тренируют их с пеленок и первые полномочия вместе с обязанностями они получают еще в семь лет. И добавил, что темных наделяют всеми правами и обязанностями с момента трансформации и окончания основного курса обучения. А если они еще из знатных родов, то обучение проходят по ужесточенной программе. Ну, тут уж все равно, темный или светлый. Обременен длинной родословной и старшей кровью, будь уверен — плохо учиться не позволят.
Хранителей и стражей ушастых тренируют по особой программе и растят не так, как других. И если на роль стражей выбирают в четырнадцатилетнем возрасте, то хранителей отбирают с рождения. Это особая эльфийская каста, которой многое дозволено, а взвалено на них еще больше.
Пока мы возвращались к пирсу, я успел спрятать оба венца под пологом невидимости и, приняв суровое выражение лица, объяснить, что разбалтывать секретную информацию о нашем происхождении не стоит.
Отец Майи после разговора с нами сделался задумчив и уже не был так категоричен с детьми. На пирсе я заметил, что Майя как-то странно на меня смотрит. Ну вот, опять… Сколько раз мне придется доказывать, что и с венцом, и без венца я одинаковый?!
— Тебя смущает мое происхождение? — напрямую спросил я, подойдя к девушке.
Она быстро взглянула на меня и отвела взгляд. Я терпеливо ждал ответа.
— Знаешь, Ирдес… обычно молодые люди твоего социального статуса… не такие… не те, кем кажутся и кому стоит доверять, — ответила она, не глядя на меня.
— Знаешь, Майя, — помолчав, сказал я холодно, — ты меня только что оскорбила так, как никто еще не смел оскорблять. — Она вскинула на меня взгляд, и я, демонстративно обнажив клыки, безжалостно продолжил: — Ты назвала меня человеком!
Эльф отвлекся от полировки лейтэра, обернулся и покачал головой.
— Это ты зря, рыжая, — сказал он.
Майя смотрела виновато и растерянно, но я все еще злился.
— Я не человек, никогда им не был и не стану! И не надо мерить темного человеческими мерками! Это по меньшей мере оскорбительно. Одно дело — по незнанию, другое — точно зная, что перед тобой темный…
— Я поняла! — Майя покраснела от стыда и переминалась с ноги на ногу.
— Отлично! — сказал я, отвернулся и сел на край пирса рядом с Ваном.
— Малыш обиделся, — скривился в усмешке наглый эльф.
— Да пошел ты…
— Да и пойду я…
Ван поднялся, вскочил на свой лейтэр и, сделав пару контрольных кругов, убрал его в личное пространство.
— Все, теперь можем летать вдвоем, — объявил он. — Элементы питания я поменял, ось отрегулировал.
Кивнув, я подумал о том, что таких пыльных, грязных и основательно вывалянных в песке эльфов стирать надо целиком, вместе с одеждой. Ван так удачно стоял на краю, что я не удержался и сделал подсечку из положения сидя. Брат с матерным воплем свалился в воду, вынырнул и погрозил мне кулаком.