Крылов
Шрифт:
Главным героем комедии явился немецкий принц Трумф, наглый и бесцеремонный захватчик. Он неожиданно нападает на мирного и глупого царя Вакулу и насильно берет себе в жены его дочь Подщипу. Подщипа же влюблена в трусливого и ничтожного князя Слюняя, из страха перед Трумфом готового отказаться от невесты. Огорченная Подщипа противится и заявляет Трумфу:
Нет, нет, о государь! Не льсти себя напрасно! Боюсь, с тобою мне супружество ужасно.Коверкая русскую речь на немецкий лад, Трумф пытается успокоить плачущую княжну:
Паись, со мной? кафо? — На всех стреляй фелит! Не пось, не там тебе, красафис мой, ф опит; На карнафаль к тепе подсунься лишь тетинка, Мой псарь тотшас тафай он фухтеля на спинка. Мой стелай, штоп нихто на твой не смел клядить И в спальна сарска наш нихто не смей кадить: Ни графа, ни министр, ни сама генерала, Отна фельфебель мой, унд два иль три капрала.В этом бесцеремонном поведении самоуверенного немчуры легко можно было узнать дикие прихоти и чудовищный деспотизм императора. Однако сатира Крылова была шире. Он высмеял в ней не только Павла I и его фрунтоманию, но и деспотизм самодержавной власти вообще. Автор «Почты духов» и «Каиба» не сдал своих позиций. Ему по-прежнему ненавистны произвол самодержавия, невежество и тупость его защитников.
Поэтому и кроткий царь Вакула изображен в шутейном виде. Он впал в детство и для забавы запускает ребячьи кубари. Напуганный нашествием немчина, царь Вакула собирает совет своих министров, чтобы решить, как им сопротивляться Трумфу. Вакула держит речь перед советом:
Ну, вот, бояре, в чем все дело: Нас семя вражье здесь немчинско одолело; Ведь, слышь, сказать — так стыд, а утаить — так грех: Я, царь, и вы, вся знать, — мы курам стали в смех. Нам, слышь, по улицам ребята все смеются; Везде за нами гвалт — бес знает где берутся! Частехонько ну, страм! — немчина веселя, Под царский, слышь ты, зад дают мне киселя! Сам Трумф, ругаться вам став заражен повадкой, Слышь, всем велит носить кафтаны вверх подкладкой. И уж задумал, слышь, содрать с вас парики, Чтоб лошадям своим свалять их в потники. Так, знать, нельзя ль самим содрать с него нам кожу, Иль, слышь, хоть, отманя к сторонке, треснуть в рожу, Да вон и с челядью отсель его прогнать. Ну, так ли, господа? Так, слышь, сберем мы рать!Но воинственный призыв царя не вызывает восторга у его министров, давно уже оглохших или впавших в детство. Спасает положение цыганка, которая советует подсыпать в пищу Трумфа и его воинства «пурганцу», слабительного. Вакула так и поступает и побеждает обнаглевшего немца с его воинством. На радостях Вакула сам рассказывает об этой бескровной баталии, возглавляемой цыганкой:
Ну, слышь, с шайкою своей По челяди его рассыпалася всей, Да подпустила всем заряда два чихотки, Да во щи пурганцу поболее щепотки; Так, слышь, у них теперь такая чихотня, А что еще смешней — такая беготня. Что наши молодцы их только окружили, Там немцы, слышь ты, все и ружья положили.Не польстил Крылов и князю Слюняю и его невесте Подщипе. Он показал их жалкими пародиями на героев классических трагедий, придав им черты современных модников «петиметров», изнеженных праздностью, неспособных на подлинные чувства.
«Шуто-трагедия» Крылова являлась вместе с тем едкой пародией на псевдоклассические трагедии. Крылов жестоко высмеивал благородно-возвышенные монологи героев этих трагедий, их ходульный, риторический слог, искусственность и фальшь сценических коллизий.
С увлечением стали готовить постановку «шуто-трагедии». Тут во всем блеске проявились способности Федора Голицына. Он распределял роли, писал декорации и оборудовал сцену.
Крылов играл немецкого принца Трумфа и играл очень хорошо, заставляя зрителей буквально помирать со смеху. Роль цыганки исполняла Машенька Сумарокова.
Спектакль удался на славу: гости, собравшиеся из окрестных имений, были довольны, хотя и боялись прямо высказывать свои мнения. Всех давил страх: а вдруг сведения о «шуто-трагедии» дойдут до Павла, тогда не поздоровится ни Крылову, ни Голицыным, да и посетителям спектакля! Император всюду имел своих наушников, а за Голицыными установлено особое наблюдение.
Крылов тоже был обеспокоен. С затаенной тревогой все ждали вестей из столицы. Но пришла неожиданная радостная весть: Павел скончался! Вскоре просочились в Казацкое слухи и о подробностях его смерти. Император был задушен в ночь на 11 марта 1801 года. Калигула убит своими же приближенными в Михайловском замке, окруженном рвами с подъемными мостами, охраняемый множеством стражей.
Весть о смерти императора была встречена всеобщей радостью. На улицах обеих столиц разгуливали толпы разряженного народа. Снова появились франты в круглых шляпах, цветных жилетах и модных башмаках. Князь Сергей Федорович с сыном готовился к отъезду в столицу, куда их звали старые друзья. Надо было начинать новую жизнь и Крылову, похоронившему себя в глуши на целых восемь лет!
Дни Александровы
писал Державин по поводу смерти Павла. Казалось, что на смену леденящему Норду пришла весна, наступило время благополучия и милосердия.
В манифесте, объявленном при вступлении на престол, новый император заверял, что он будет: «Управлять богом нам врученный народ по законам и по сердцу в бозе почивающей августейшей бабки нашей государыни императрицы Екатерины Великия, коея память нам и всему Отечеству вечно пребудет любезна, да по ее премудрым намерениям шествуя достигнем вознести Россию на верх славы и доставить ненарушимое блаженство всем верным подданным нашим…»
Мрачный Михайловский замок уже не пугал проезжих и прохожих своей тюремной гранитной тяжестью. Вновь по вечерам освещены были окна Зимнего дворца, где поселился молодой император. К дворцу подъезжали кареты, из которых весело выпрыгивали изящные дамы с обнаженными плечами, сверкающие брильянтами и улыбками. По улицам народ ходил без опаски, не пугаясь хриплого окрика императора.
Дворцовый переворот 11 марта показал, что деспотические методы правления опасны. Молодой император обещал новую, либеральную эру. Он обласкал екатерининских вельмож, одарил участников переворота, провозгласил широкий путь либеральных реформ. Учреждение министерств, указ об эфемерных «правах» Сената, усовершенствование бюрократической машины, некоторое облегчение цензурного гнета и полицейского режима, прекраснодушные речи самого императора должны были создать видимость преуспевания, начала новой, счастливой поры. Но за этой внешней стороной его деятельности скрывалось желание посредством уступок и улучшений сохранить незыблемость самодержавия.
Александр очень скоро удалил участников события 11 марта, опасаясь скомпрометировать себя связью с убийцами отца, действовавшими с его ведома и согласия. Не менее решительно он отстранил и деятелей «в бозе почивающей августейшей бабки», желавших принять на себя управление государством, расширив права Сената.
«Ненарушимое блаженство» подданных должен был установить сам император. Александр привлек к разработке проектов либеральных преобразований своих «молодых друзей»: Строганова, Новосильцева, Кочубея, Чарторижского, образовав из них «негласный комитет». Но, достигнув власти, он вовсе не собирался ее с кем-нибудь делить или связывать себя серьезными обязательствами. «Молодые друзья» теперь тоже повзрослели и перестали быть «якобинцами», а во многих вопросах были даже более умеренны, чем старики екатерининских времен. Да и с «друзьями» император не очень-то считался.