Крылья для землянки
Шрифт:
– Откуда ты знаешь? – Лиска прижала ладони к горящим щекам, старательно отводя взгляд от опекуна.
– Я просканировал эс-Никке с его разрешения. Ты очень надолго потеряла сознание, и это здорово его напугало. По правде, и меня тоже, - добавил Дейке после небольшой паузы.
– Он позвонил тебе?
– Да, он позвонил. Он не мог бы принести тебя из застывших один - это тяжело, когда человек без сознания. Поэтому тебя принёс я.
– А тебе не тяжело? – с любопытством уточнила она. Их глаза на секунду встретились, и Дейке улыбнулся:
–
Она мучительно боролась с собой несколько секунд, но потом всё же спросила об этом.
– На руках, конечно, - ответил Дейке. В его тоне не было ничего особенного, он просто ответил на вопрос, но у Лиски моментально пересохло во рту от этой фразы.
– Дейке, я больше не могу, - взмолилась она, едва её мысли вернулись к жениху. – Я не хочу этой помолвки, и Виер не хочет. Это… так отвратительно.
От этих слов ей самой стало себя так жалко, что она едва не заплакала. Она чувствовала себя беспомощной и никчемной, и… не оправдавшей надежды всего мира, в который её пригласили жить. Но она понятия не имела, что делать. Если бы речь шла просто о браке по расчёту, это теоретически могло бы произойти, но заставить себя полюбить кого-то и даже влюбить в себя Виера казалось непосильной задачей. Она не могла сделать этого даже для Дейке, и для неведомого Сезара, которого все боялись.
– Я понимаю. Все действительно даже хуже, чем я думал, - неожиданно согласился Дейке, нахмурившись. – Мы договорились с эс-Никке, что вы три дня передохнёте друг от друга, а потом мы проконсультируемся с Элаей. Она лучший психолог Сезариата, и она даст заключение после сканирования вас обоих. Если Элая решит, что помолвка дальше бессмысленна, мы её расторгнем.
– Это меня обнадёживает, - просияла Лиска.
– Это ещё не всё, что я хотел сказать тебе, - без улыбки продолжил Дейке. – Если я правильно понял произошедшее по скану Виера, ты оказалась на опасной грани, опасной для твоей психики.
– Что ты имеешь в виду? – смущённо спросила она, не до конца понимая, в чём провинилась.
– То, как ты пыталась скрывать свою фобию. Хотел бы я знать, почему ты даже мне ничего не сказала. Если у тебя страх высоты, почему ты это скрыла перед тем, как лететь в город? Ты ведь знала, что там одни скалы и взлётные площадки.
Серебристые глаза Дейке строго смотрели на неё, отблеск закатного солнца придавал им ещё большую строгость, хотя это казалось уже невозможным. Но Лиска знала, что он просто беспокоится.
– Я… не знаю. Мне не было страшно лететь с тобой, только немного, в самом начале. И когда дома у Виера, по правде, совсем не страшно. Мы просто приземлились и почти сразу вошли внутрь, я не успела испугаться, а в Застывших всё иначе…
– Я не об этом спрашиваю тебя, - резко перебил Дейке, и на этот раз в его голосе зазвучали какие-то рычащие нотки, - я спрашиваю,
– Я не знаю.
– Конечно, знаешь, - безжалостно возразил он. – Ты просто пошла на поводу у своей гордыни. Ты понимаешь, что так нельзя делать или нет?
– Почему нельзя?
– тихо спросила она, едва не плача. Дейке в первый раз отчитывал её так жестко, и это оказалось весьма неприятно.
– Потому что твоя психика этого не выдерживает, вот почему. Ты отключилась на час – это что, шуточки, по-твоему?
Его бровь поднялась, демонстрируя крайнюю степень удивления и возмущения её беспечностью, и Лиска медленно начала заливаться краской:
– Я никогда раньше не теряла сознание от страха.
– Потому что ты раньше не была телепатом, - уже немного спокойнее пояснил Дейке. – Считай, что это расплата за новые способности. Ты должна быть внимательнее и не издеваться над собой так, как сегодня.
– Я поняла, - тихо сказала она, сжимая пальцы на коленях.
Дейке надолго замолчал, и через пару минут она подняла голову, изучая жесткий профиль его лица: даже скулы сегодня выглядели более заострёнными, чем обычно. «Он и вправду так сильно волновался из-за меня?» – удивилась про себя Лиска.
Её взгляд скользнул по завязкам темной рубашки на загорелой шее, по обнажённым рукам – он сидел, слегка наклонившись вперёд, упираясь руками в свои колени, глубоко задумавшись о чём-то. И впервые она поняла, что может читать эмоции на его лице даже, когда оно, казалось бы, ничего не отражает. По мельчайшим морщинкам возле глаз, по линии скул, даже по тому, как он дышал.
Смущённо прикусив губу, она осмелилась дотронуться кончиками пальцев до его обнаженного плеча:
– Прости. Я не хотела становиться для тебя головной болью, - искренне выдохнула она.
Дейке повернул голову, выпрямился и посмотрел на неё:
– Ты просишь прощения? – уточнил он. – Забыла, что это значит, или помнишь?
Её сердце забилось чуть быстрее, а под ложечкой засосало, но она не отвела взгляд. И – да, она помнила уроки горианских традиций: искреннее извинение за серьёзный проступок подразумевает искреннюю просьбу о наказании, если говоришь с пре-сезаром. Только она не знала, насколько это серьёзно.
– Я не жалуюсь на память, - немного сердито сказала она, и Дейке послал ей улыбку:
– Я тоже - на случай, если кто-то до смерти перепуган. Я не подниму на тебя руку.
Ей в лицо бросилась краска, но всё тело мгновенно расслабилось, и только в эту секунду она поняла, как сильно была напряжена. Конечно, он почувствовал страх и угадал верно: она очень трусила, думая, что Дейке сейчас в том настроении, что может познакомить её с самыми что ни на есть традиционными наказаниями, забыв об опрометчивом обещании. Прерывисто выдохнув, она отвела взгляд:
– Тогда что?
Дейке встал: