Крылья мотылька

Пульс Юлия Александровна

— Ты видел моих родителей? — загорелась я.

— Нет. Они ко мне не приходили. Не все хотят идти на контакт.

— Почему?

— Увы, на этот вопрос мне ответа так никто и не дал. Они очень скрытные. К ним тяжело найти подход. У меня есть парочка духов, которые не отказывают, когда о чем-то их прошу, и все. А остальные приходят с корыстными целями. Просят передать послание родным. Но я этим не занимаюсь. Нельзя привлекать к себе внимание и устраивать для людей спиритические сеансы.

— А какой

у тебя дар? — поинтересовался Артур.

Я помедлила — мой дар казался мне несуразным.

Друзья не сводили с меня глаз, ожидая ответа, и я решилась. Набрала воздуха в грудь и сказала:

— Я чувствую запахи людей.

Артур хохотнул, но брат смерил его неодобрительным взглядом.

— Точно не знаю, что это. Мне кажется: запах характера или души. Иногда они немного меняются и начинают сильно сочиться изнутри. Аж дыхание перехватывает.

— А чем пахну я? — Артур подался вперед.

— Можешь не приближаться, я и так чувствую.

Я наморщила нос. Слишком едкий сегодня от него аромат.

— Апельсинами.

Назар рассмеялся, а Артур недовольно скрестил руки на груди.

— А ты ландышами пахнешь, — с трепетом прошептала я брату.

Артур взорвался от смеха.

— Братан, ты крут!

— Пошел ты!

— Самый лучший запах для меня, — серьезно продолжила я. — Так пахло от мамы.

— А ты сама чем пахнешь?

— Я раньше не чувствовала свой запах. В гробу услышала его впервые… Аромат персиков.

— Это нормально. После обряда дар увеличивается, — брат провел рукой по черным волосам.

Смешки Артура стихли. Ребята задумались.

— Что даст тебе этот дар в игре? — проговорил Назар и достал из-под сиденья бутылку пива.

— А мне? — обиделся Артур.

— Сам себе купишь. Мне сейчас это больше нужно.

Назар сделал большой глоток и посмотрел мне в глаза.

— Не знаю. Меня убьют первой, да?

— Будем биться, сестренка, — неопределенно ответил брат.

Глава 22

Лана

Мы отвезли Артура домой, а по пути купили пива и фисташек. Назар остановился возле ветхой калитки и не стал загонять машину во двор. Все равно утром ехать в загс.

— Давай в беседке посидим?

Вечер прохладный, сверчки поют, и спать совсем не хочется. Я кивнула в ответ.

Мы расположились под крышей и выложили все купленное на деревянный столик. Назар принес бокалы.

— Тетя спит?

— Да. Сегодня спокойный день. Ее не зашкаливает на молитвах.

Я понимающе улыбнулась и отхлебнула холодное пиво. Оно утолило жажду лучше воды.

— Расскажи, Варя после возвращения осталась такой же?

Назар усмехнулся.

— И да, и нет. Она не может выходить на улицу. Ее не должен никто видеть. Город маленький. Она с ума сходит от одиночества. Часто устраивает мне истерики. Я не всегда могу быть рядом. Так будет и с твоими родителями.

— Но я всегда буду с ними рядом.

— Нет. Ты будешь готовиться к игре. Теперь надо думать в первую очередь о своей жизни. Ты умрешь, и они умрут. Говорил же: надо было со мной сначала поговорить.

— Это ничего бы не изменило.

— Знаю, — Назар подкурил сигарету и предложил мне. Я не отказалась. Табачный дым должен успокоить натянутые нервы. День выдался сложный. Хорошо, что все уже закончилось. — Все равно хотел предупредить.

Брат одним движением притянул мое лицо к себе. Я отчетливо слышала его запах и дыхание. Не могла отстраниться, оттолкнуть. Назар глубоко вздохнул и прошептал мне на ухо:

— Ты моя кровь. Ты моя сестра. Я люблю только одну женщину, но ты особенная. Ты моя душа. Я не отдам тебя ему. Воспринимай, как хочешь. Я не отдам тебя Илье. Ради этого пойду на все.

— Назар, — выдохнула я и отстранилась от брата. — Не тревожься за меня. Я хочу узнать Илью. Он мне симпатичен. Обещаю, что не буду делать глупостей.

Хотя одну уже совершила, позволив себя поцеловать. Но как же это было приятно!

— Я тебе не верю.

— Почему?

— Ты так смотрела на него...

Я подалась вперед. Назар обхватил мою шею руками и притянул к себе. Я смотрела в его глаза и ощущала нежность, заботу, искренность, а еще чувствовала приторно-сладкий запах, не свойственный ландышам.

— Ты не представляешь, как я дорожу тобой. Моя маленькая сестренка.

Эти слова будто прорвали плотину. Захлестнули воспоминания, которые я гнала от себя постоянно. Я прижалась к груди брата и расплакалась. Так не плакала никогда. Даже на похоронах родителей. Слезы текли ручьем. Я едва успевала их останавливать. Что будет? Мы оба в игре. Я не знаю, кто он, но даже узнав, убить не смогу.

— Братик, — впервые я так ласково назвала родственника. — Я с тобой. Никогда тебя не предам.

— Не говори так, — отрезал он и отстранился.

— Я знаю, что такое предательство.

Его зеленые глаза искрились нахлынувшей влагой, но он стерпел. Пытался казаться мужественным. Снова эти страшные воспоминания. Так делал папочка, когда собирался от нас уходить. Он смотрел в глаза маме и задавал решающий вопрос. Она всегда сдавалась. Плакала, но умоляла его остаться. Только когда ураган страстей стихал, я могла выйти из комнаты и обнять папочку.

Он целовал меня в лоб и говорил, что все хорошо. Я верила только ему. Никто не знает, чего мне стоило стерпеть его любовницу в доме. Тогда я впервые узнала, что такое измена, и никогда не хотела ее пережить. Но я любила папочку так безмерно! До сих пор люблю.