Крылья ночи
Шрифт:
— Может быть, ты сможешь получить подобный пост где-нибудь еще?
— Если честно, я уже пыталась, — призналась приятельница. — Но меня тут же спрашивают, чем я занимаюсь сейчас. А прислуге, согласись, очень трудно претендовать на большее без весомых рекомендаций.
— Но все в отеле знают, что у тебя огромный опыт. — Глаза Мелани негодующе сверкнули. — Они могли бы, по крайней мере, дать тебе испытательный срок и очень скоро обнаружили бы, как им повезло!
— Спасибо! — Сандра засмеялась и покачала головой. — В Греции немало и более опытных служащих, чем я, они-то и получают престижную работу. Нет, придется в конце концов отправляться назад в Англию. Если, конечно, я не найду по пути такого же парня, как мой араб, и не решу выйти за него замуж.
— Не думаю, что ты станешь женой араба! — рассмеялась мисс Роусон, и приятельница, не без колебания, кивнула, соглашаясь:
— Ты права, традиции жителей Востока слишком отличаются от наших.
Греков тоже можно было причислить к жителям Востока, но образование Леона, полученное в Англии, равенство, с которым он относился к своей сестре, и его интеллигентное отношение к женщинам — все это отличало бывшего жениха Мелани от сложившегося у девушки образа среднестатистического грека, придерживающегося строгих традиций. И лишь когда ей случалось вспомнить о его бурной реакции на разрыв помолвки, она понимала, что он все-таки грек, что его предки были язычниками, безжалостными и жестокими. Долгие годы таить обиду и лелеять в душе ненависть, а затем, без колебаний, ухватиться за возможность отомстить… В глубине души образованного мужчины скрывались примитивные инстинкты, незаметные под внешним лоском и утонченностью. Возможно, размышляла девушка, пытаясь уменьшить боль потери, жизнь ее стала совершенно невыносимой, выйди она семь лет назад замуж за человека, так сильно отличавшегося от нее самой. "Он был бы хозяином положения", — думала мисс Роусон, признаваясь себе, что в семнадцать лет она находила его властность возбуждающей, но совсем не была уверена, что высокомерие Леонардоса возбуждает ее и сейчас.
Однако эти рассуждения были простой тратой времени — между ними все было кончено… Или будет кончено через четыре дня, когда девушка покинет остров и вернется с Ричардом домой, в Англию. Новая жизнь и новое положение… Мелани решила как можно скорее забыть Леона, хотя честно признавалась себе, что обстоятельства ее встречи с бывшим женихом оставили настолько глубокую рану в ее душе, что должны пройти годы, прежде чем шрам от нее исчезнет.
В среду Мелани и Ричард на машине, которую модельер арендовал вместе с шофером, отправились в поездку по острову. Остановившись на короткое время в городе, они побродили по венецианской гавани, наслаждаясь атмосферой рыцарских романов. Перед ними высились золотистые обветренные бастионы, а на глади безмятежного моря спокойно качались яркие каики — двухмачтовые турецкие шлюпки. Солнце поднималось ввысь в лазоревом небе, обещая еще один жаркий день.
— Что это они делают? — Мисс Роусон содрогнулась, глядя на небольшую группу подростков, бьющих только что пойманного осьминога о камни. — Он же живой!
— Конечно живой, — засмеялся ее спутник. — Таким способом они его убивают. Мне странно, что ты не видела этого раньше. По-моему, ты немногое повидала на Крите с тех пор, как приехала на остров.
Мисс Роусон возразила, что прошло не так уж много времени с момента ее появления здесь, и почувствовала сожаление от мысли покинуть этот остров, так и не узнав до конца его красоты.
— Пойдем, — сказала она, не желая больше быть свидетелем жестокости, но Ричард покачал головой.
Он хотел увидеть, как умрет осьминог, медленно и мучительно, что в конце концов и случилось. Девушку охватила депрессия. Что приятного в том, что одно существо вынуждено убивать другое, чтобы выжить? И что хорошего в том, что такие люди, как Ричард, могут получать удовольствие (или его поступок был вызван любопытством?) от наблюдения за таким варварством?
Ребята начали теперь скрести осьминога, и от него пошла пена, похожая на мыльную, после чего он стад совершенно чистым.
Наконец Мелани и ее спутник двинулись дальше по узким улочкам города. Над ними смыкались крышами дома с обесцвеченными солнцем ставнями и дверями, качались пальмы, в воздухе плыл смолистый аромат сосен, а вдалеке виднелись неровные холмы и горы в шапках снега. В отдалении от старой гавани раскинулась современная набережная, возле которой стояли ярко украшенные гирляндами белые круизные лайнеры, доставившие своих пассажиров на остров, чтобы они могли полюбоваться на величественный дворец Миноса, прежде чем отправятся в свое дальнейшее путешествие.
— Мы должны приехать на Крит еще раз и провести здесь полноценный отпуск, — решительно заявил мужчина. — Мне действительно очень нравится этот остров.
Он окинул взглядом очаровательный пейзаж и задумался.
Изломанной линией между небом и морем темнели горы бесплодного острова Драгон, на котором Гера в гневе заточила прекрасную нимфу Диа, рожденную в результате одной из многочисленных любовных связей ее мужа Зевса.
— Этот фон… — Маэстро широко развел руками. — Ты можешь вообразить здесь, на этом фоне, наших моделей? Двое сидят на камнях…
Девушка засмеялась, и он прервал свой восторженный монолог.
— Ты когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме работы?
— Я художник, — запротестовал мужчина, возмущенно глядя на спутницу. — Я везде вижу картины. Эта старая гавань стала бы великолепным задником для некоторых моих новых платьев.
Мисс Роусон смолчала, и они медленно побрели назад в город. Подкрепившись кебабами на маленьких шампурах и выпив сладкого кофе, они поехали в Крицу. Это была прелестная деревушка, полная цветов, деревьев и широких террас, поднимающихся одна над другой, с великолепным видом на залив Мерабелон. Но их целью был Лато, и вскоре Мелани и Ричард вновь продолжили свой путь. Через некоторое время дорога стала такой узкой и каменистой, что им пришлось покинуть машину. После долгого карабкания по камням и узким козлиным тропкам они наконец добрались до разбросанных руин — последнего, что осталось от некогда цветущего античного города-государства эллинского периода.
— Виды! — выдохнула девушка, стоя на одном из уступов и глядя с благоговейным страхом на утесы и отвесные скалы, вершины которых вонзались в небо острыми и зазубренными пиками. С другой стороны расстилалась бескрайняя равнина, поросшая искривленными сучковатыми оливами, серебристо-серые листья которых дрожали от легкого ветерка.
Как это часто случается в Греции, словно из ниоткуда появился местный житель. На его коричневом морщинистом лице блестела пара пронзительных умных глаз, внимательно рассматривающих незнакомцев.