Крылья Урагана

Банч Кристофер

– А теперь, раз уж у меня как-то вылетело из головы попросить снять с моих плеч тягостный груз заботы о вас, можете быть, начнем думать, где вам лучше всего провести период вашего выздоровления?

29

Кэйр-э-Карстерз стоял на вдающемся далеко в воду высоком утесе, с которого открывался вид на Западный океан. Высокая стена окружала дюжину акров земли и маленькую деревушку. Сам замок был восьмиугольным, с круглой башенкой в каждом углу, в своем одиноком каменном величии среди зазубренных утесов вполне способный

разместить в себе целый армейский штаб.

– Мои предки построили его, чтобы сдерживать разбойников с севера, – сказала леди Карстерз.

– Моих предков, – сообщил ей Хэл, внезапно развеселившись.

– Добавлю, что он ни разу не покорялся им.

– Снаружи – да, – пробормотал Кэйлис, удивленный собственными словами и тем, что, оказывается, его душа еще не совсем умерла. Нельзя сказать, чтобы это открытие его раздосадовало. – А вот изнутри...

– Что? – переспросила Хири.

– Да так. Ничего.

Но по взметнувшимся вверх бровям Карстерз и ее улыбке он понял, что она слышала его слова.

Замок был серым, как Хири и обещала, сливаясь с серым морем и неприветливым пейзажем вокруг. Постоянно присыпавшая землю снежная крупа придавала ему еще более зловещий вид.

Хэлу он понравился, понравилась его мрачность и исходившая от него смутная угроза.

Это было превосходное место, чтобы скорбеть о Сэслик.

И чтобы снова сделать из себя воина.

В замке кипела жизнь, и многие слуги работали еще у деда Хири. Свои обязанности они до сих пор выполняли преданно, хотя и без былого проворства.

– Здесь не стоит никуда спешить, – посоветовала леди Хири.

Хэл никуда и не спешил.

Он отыскал круглую комнатку в башне того крыла, которое, по словам Хири, было самым обитаемым во всем замке. Располагалась она под самой крышей и была с закрытыми ставнями на окнах, выходивших прямо на бешеный прибой, с ревом обрушивающийся на скалистые утесы. Спальня Хири, которую она занимала еще девчонкой, располагалась этажом ниже, и она попросила местную ведьму навести чары подобия на два маленьких колокольчика. Если Хэлу было что-то нужно, он мог просто позвонить в свой колокольчик, и колокольчик Хири тут же начинал вторить, вызывая ее.

Комната Хэла была куда больше, чем весь дом его родителей, там имелась своя умывальня и гардеробная, а также камин. Дрова каждый день приносил древний старик, вполне годившийся Хэлу в дедушки, но отказавшийся, поразившись при этом до глубины души, от предложения Хэла помочь ему.

– Как можно, сэр Хэл, – сказал он. – Вы ранены и должны выздоравливать, да и потом, вы ведь из знатных.

– Только по милости короля.

Глаза старика округлились.

– Вы разговаривали с его великодушным величеством?

– Да, – ответил Хэл, запоздало поняв, что разговор зашел в неверное русло и что теперь, судя по выражению лица старого слуги, ему никогда не позволят заниматься ничем, хотя бы отдаленно напоминающим ручной труд. Хири сочла это забавным, хотя до сих пор не могла понять, почему Хэл выбрал именно это место.

– Сырое, холодное и полное печальных воспоминаний, – сказала она.

– Возможно, я выбрал

его для того, чтобы изгнать их.

– Свои или мои?

Хэл ничего не ответил.

Он начал с медленных, с зубовным скрежетом, прогулок вокруг замка, первое время мало чем отличаясь в проворстве от древних слуг. Потом, почувствовав себя немного окрепшим, он вышел за ворота и стал гулять вокруг стен, в садах, в которых никто не собирал урожай с самой смерти отца Хири, и по пастбищам, где бродила небольшая отара овец.

Там были и лошади, и он угощал их сахаром или яблоками, сорванными в саду и успевавшими согреться у него в кармане.

Сначала Хири сопровождала его, но потом поняла, что он не нуждается ни в какой компании, кроме собственных мыслей и воя ветра.

Хэл облачался в длинный, до колена овчинный тулуп и такую же шапку. Ему казалось, что в таком наряде он выглядит как полный болван, первостатейный деревенщина. Зато этому болвану было тепло.

Однажды, когда метель немного утихла, он вышел за стену и, отыскав ложбину, где можно было укрыться от ветра, решил немного погреться на зимнем солнышке.

После плотного обеда он стал клевать носом, потом задремал. И увидел тело Сэслик, бесконечно падающее и падающее вниз, а потом она вдруг оказалась на спине у Нанта, у подножия этого замка, и дракон своими крыльями прикрывал ее от волн.

Она печально улыбнулась ему и помахала рукой, а потом крылья Нанта сомкнулись вокруг нее и дракон развернулся, уплывая в море. Хэл вскочил на ноги, мгновенно очнувшись от накатившей боли. Но его глаза остались сухими.

Он потихоньку начал упражняться, поднимая сперва небольшие тяжести, затем постепенно увеличивая их вес. На прогулках Хэл заставлял себя переходить с шага на тяжелый... в общем, это было похоже на бег. Хэл уходил за стену и по тропинкам спускался на скалистый пляж. В первый раз, когда ему пришлось подниматься обратно, он подумал, что не справится, упадет и будет лежать на камнях, пока кто-нибудь не придет и не поможет ему.

Но он упрямо гнал себя дальше, шаг за шагом, чувствуя, как мучительно саднят легкие, и добрался, шатаясь, до вершины, и только там упал на колени.

Хири подбежала и опустилась с ним рядом.

– Вы в порядке?

– В... порядке... только... только сделал глупость, – задыхаясь, выдавил он.

– Зачем, зачем вам понадобилось так себя мучить? – И тут до нее дошло. – А! Вы хотите непременно вернуться на эту треклятую войну.

– Я хочу... хочу не этого, – сказал Хэл.

– Вы правы! Вы просто глупец.

Она гордо выпрямилась и зашагала прочь, обратно в замок.

Но к ужину ее обычное веселое настроение вернулось вновь.

В ту ночь ему снова снилась Сэслик, и снова на спине у Нанта. Дракон расправил крылья и, тяжело захлопав ими, пытался подняться в воздух, поднимая тучу брызг.

И снова он увидел, как Сэслик помахала ему рукой. Но на этот раз Хэл услышал, как она прокричала слова, заглушаемые ревом прибоя:

– В другой раз... где-нибудь... когда-нибудь... может быть...