Крылья

Солодкова Татьяна

– Станешь, - высказываюсь. – В чем проблема? Мы на Лондоре. Тебя здесь боятся и боготворят одновременно. Тут Тайлерами называют и мальчиков,и девочек. Я уже молчу про Рикардо и Риколетт…

– Риколетт? – переспрашивает,изогнув правую бровь и с отвращением на лице.

Думаю, это особый талант, приобретаемый за долгие годы политической карьеры, – уметь выгибать только одну бровь.

Отмахиваюсь.

– Риколетты, ?икардии – не все ли равно? Ты местное божество. Тебя изберут.

Но Рикардо в ответ на мои слова только мрачнеет,

постукивает пальцами по столешнице.

– Или нет, - произносит сухо.

Ничего не понимаю. Рикардо Тайлер в чем-то не уверен? Может, предложить ему измерить температуру?

– Что значит – или нет?

– То и значит, – огрызается и даже ослабляет галстук на своей шее – сoвсем уж странное поведение. Неужели нервничает?
– Люк Ньюман сегодня выдвинул свою кандидатуру.

– Кто это?
– переспрашиваю тупо. Наверное,и выражение лица у меня соответствующее.

– Кто это, - передразнивает Рикардо.
– Глава демократической партии, между прочим, - ну да, видела, кажется, пару раз.
– И его популярность растет с каждым днем.

Мне даже хочется его сфотографировать – настолько скорбное у мужчины лицо. Запечатлеть и показывать потомкам. Ни капли не сочувствую и не волнуюсь, потому как искренне считаю, что любовь лондорцев к Рикардо Тайлеру не способен побороть никакой Люк Ньюман, или как его там.

– А ты у нас разве не демократ?
– интересуюсь. Встаю и иду к соседнему столу с намерением сделать себе кофе.

– Мне тоже сделай. Эспрессо, – мгновенно ориентируется ?икардо, оценив траекторию моего движения и угадав пункт назначения.
– Демократ. Но я, да будет тебе известно, не состою ни в одной партии.

Закатываю глаза.

— Ну конечно же, Рикардо Тайлер у нас сам по себе – знак качества…

— Не ерничай! – вдруг обрывает гость, причем так грубо и резко, что теряюсь.

Наше общение с Рикардо – всегда на грани шуток и оскорблений, но все же ближе к шуткам. Мы ведем себя как родственники, хоть ими и не являемся. Этакие нелюбимые родственники, но которые всегда придут друг к другу на помощь в случае беды.

Оставляю кофемашину в покое и возвращаюсь к столу, сажусь на соседний с Тайлером стул.

– Рикардо, что происходит? – спрашиваю серьезно и в лоб.

Тот морщится, будто ему противно говорить то, что он собирается сказать.

– По предварительному опросу, Ньюман лидирует, потому что он примерный семьянин.

Не вижу проблемы. Это-то исправить проще простого.

Пожимаю плечами, расслабляясь. Встаю и опять возвращаюсь к кофемашине.

– Так женись на Луизе,и дело с концом.

У ?икардо роман с его помощницей – уже сколько?
– лет пятнадцать точно, при этом он так ни разу не назвал ее своей парой,и живут они по–прежнему врозь.

– Луиза не подходит, – с каким-то остервенением огрызается мой дорогой недородственник и еще больше ослабляет узел внезапно начавшего его душить галстука. Честно говоря, я бы скорее поверила

в то, что он в галстуке спит, чем в то, что тот ему мешает.

Эспрессо готов. По кухне распространяется терпкий аромат. Беру в руку чашку, чтобы подать ее гостю. От кофе валит густой пар.

– Этo должна быть ты. Морган, выходи за меня замуж!

Тонкая ручка выскальзывает из моих пальцев,и чашка приземляется прямиком Рикардо на промежность. Он орет так, будто… да, его ошпарили.

Мне и жалко его и одновременно смешно.

Это не первое предложение руки и сердца в моей жизни, но именно его я точно запомню надолго.

ГЛ?ВА 9

Джейс

С ума сойти, меня приняли в ЛЛА! Я поступил на общих основаниях в одно из самых престижных учебных заведений с огромным конкурсом на одно место.

Не то чтобы я очень рад, но все-таки довoлен. Карьера пилота никогда не была в списке моих желаний и уж тем более планов, но добиться чего-либо честным путем всегда приятно. А я уже почему-то не сомневаюсь, что Кинли ни о чем и ни с кем в Академии не договаривался.

Доказательств у меня по–прежнему нет, но своему чутью я привык верить. Все же при ближайшем рассмотрении не похожа Миранда Морган на взяточницу. Скорее наоборот – мисс Принципиальность. Или миссис? Нет, вроде бы она официально не замужем.

Ознакомившись с расписанием дальнейших обещанных тестирований и убедившись, что до утра понедельника я совершенно свободен, направляюсь в общежитие переодеться. В общем-то, мне все равно, что на мне надето, но выделяться не люблю, а бежевая фoрма абитуриента ЛЛА волей-неволей привлекает к себе внимание.

Коридоры общежития пусты – большинство местных жителей или догуливают каникулы, или все еще обретаются в здании Академии. Кандидатов на поступление как-никак сто два человека, а я прошел всего лишь тринадцатым. Так что у них впереди еще много часов нервотрепки, а я свободен как ветер до конца дня,и нa ночь , если понадобится – в чем сомневаюсь.

?тпираю дверь, и к моим ногам падает сложенный втрое лист бумаги. Ох уж эта любовь лондорцев к бумажным носителям. На ?льфа Крите вырубка лесов под строгим запретом,и бумага там стоит дороже, чем новенький компьютер. А тут ее рвут, сминают и даже подсовывают в двери.

Поднимаю листок и разворачиваю, подспудно ожидая, что это реклама. Что рекламный буклет может делать в общежитии, вход в которое – строго по пропускам, почему-то не задумываюсь. Однако это не реклама, а послание, причем написанное от руки: «Сквер Независимости. Сегодня. В полдень».

Хмыкаю. Какая прелесть – мне назначили свидание.

Бросаю взгляд на запястье с коммуникатором: одиннадцать утра. Где бы ни был этот Сквер Независимости, а он определенно в черте города, я успею.

Угу, уже бегу. Я не кретин, чтобы бросаться сломя голову по первому зову не бог весть кого.