Крылья
Шрифт:
– Это не глупость, это взвешенное решение, черт бы его побрал, – отрезал я. – И уж точно самое лучшее решение с начала этого прыжка.
– Я хочу заехать к тебе завтра. Можно?
– С одним условием, – я снова перешел на латынь. – Мы больше не будем говорить об этой девушке.
– Хорошо. До завтра, – попрощалась Дио.
– Vale, soror.
Что-то она сегодня подозрительно сговорчивая.
Ночь обещала быть долгой: впервые за очень долгое время я больше не чувствовал усталости и сонливости. Кажется, тело решило наверстать все то упущенное время, которое ему пришлось проторчать в кровати. Я сел у камина и принялся срезать с руки пластырь, фиксирующий катетер. Белые обрезки потрескивали
Как тихо бывает по ночам. Я забыл начисто. Золотая россыпь огней вдоль берега Лугано, ветер, напитанный ночной свежестью, мириады звезд в небесах. А сколько мыслей в моей окончательно проснувшейся голове! Сколько чувств.
Совсем скоро туман рассеется, даруя этому миру еще одного безумного влюбленного или… едва не сошедшего с ума десультора.
Телефон звякнул трелью от входящего сообщения. SMS от Диомедеи.
«Я тут подумала… Если твои чувства к ней однажды умрут вместе с этим телом, то не случится ничего страшного, fra. Тогда она просто достанется кому-то другому. Любовь не сломает ее. Ты расстанешься с ней, и я с твоего благословения тут же познакомлю ее с кем-то из ребят Неофрона – с обычным человеком, не десультором, который сможет дать ей то, чего не дашь ты».
Вдох. Выдох.
«Достанется кому-то другому», – перечитал я, выкатив глаза.
«Познакомлю ее с кем-то из ребят Неофрона».
«С обычным человеком, не десультором, который сможет дать ей то, чего не дашь ты».
Я непроизвольно сжал руку в кулак, и тут же – ох, проклятье! – вздрогнул от резкой боли, впившейся в ладонь. Стакан с вермутом просто лопнул, когда мои пальцы сжали его чуть сильнее, чем он мог выдержать. Я раскрыл ладонь и стряхнул с нее стекло: вниз закапало вино вперемешку с кровью.
Как мило с твоей стороны, Дио! Я оценил, черт тебя дери!
Я вытащил из ладони мелкие осколки, обработал порез, завернул ладонь в бинт и только после того, как с раной было покончено, поразился бессмысленности того, что только что сделал.
К полудню приехал Альцедо, сияющий, как новогодняя елка, и разодетый, как на парад.
– Как ты? – спросил он, распахивая передо мной дверцу своей черной, как смоль, «Акуры». Странно, что Альчи все еще не избавился от своего агрессивного внедорожника и не завел какой-нибудь… розовый «бентли». Не все пропало!
– Я отлично.
– Что с рукой?
– Начал свое самоубийство с нее.
– Очень смешно.
– Просто в руке лопнул стакан.
Альцедо сел за руль и сдул с носа модную челку.
– «Просто» стаканы в руках не лопаются.
– У меня лопаются.
Тот посмотрел на меня как на чокнутого и завел мотор.
– Теперь я знаю вкус безумия, Альцедо. И он мне нравится.
Урсула была на месте. Едва заметный кивок, сдержанный жест рукой – вот она, женщина, покоряющая небеса. Мы сели в вертолет, и в тот момент, когда он оторвался от земли, разгоняя по траве волны, последние силы покинули меня.
– Второй раз, Крис. Ты заметил?
– Что? – очнулся я.
– Кажется, крошка Урсула сегодня не выспалась.
На последних словах вертолет снова странно повело, как будто у него начали заклинивать лопасти. Альцедо вскочил и, выругавшись, рванул к Урсуле. Я закрыл глаза, разрешая остаткам рассудка утонуть в легкой вибрации. Через десять минут мы доберемся до моей конечной остановки, и тогда…
«Феликс, умоляю тебя, останься», – вспыхнуло в моей памяти. Последняя фраза Лики, которую она произнесла, засыпая на моих руках. Господи, как же я хочу увидеть ее снова.
Из кабины, выволакивая мое сознание из тумана, донесся встревоженный голос пилота. Я открыл глаза. Закрыл и открыл
Часть III. Amor vincit omnia [45]
I can fly, but I want his wings.
I can shine even in the darkness,
But I crave the light that he brings,
Revel in the songs that he sings,
My angel Gabriel… [46]
45
Любовь побеждает все (лат.)
46
Я могу летать, но мне нужны его крылья.
Я могу сиять в темноте, но жажду света, который он несет.
Упиваться песнями, которые он поет,
Мой ангел Габриэль… (англ.)
I wanna find the eagle’s nest
Oh take me with you,
And I’ve been waiting a lifetime for this
And I’m ready,
It doesn’t leave me, I’ve been up all night
They call me crazy,
But I wanna see what the sky looks like
From your view [47] .
47
Я хочу найти орлиное гнездо,
Возьми меня с собой.
Я ждала этого всю жизнь, я готова.
Мысли о нем не оставляют меня, я не спала всю ночь,
Говорят, я сошла с ума,
Но я хочу увидеть небо таким,
Каким его видишь ты (англ.).
1. Ответь мне
Назад к аэродрому. Гул ветра такой, что закладывает уши, я сжимаю в руке кулон, цепочка впивается в шею…
«Дио, не так быстро…» – умоляет одна часть меня, которая все еще помнит, как легко машины рассыпаются вдребезги.
«Быстрее, еще быстрее!» – подгоняет вторая, которая бесстрашна, отчаянна и сегодня явно не в себе.
Быстрая езда всегда действовала мне на нервы, мне страшно, но я не могу позволить себе закрыть глаза. Я вглядываюсь в нависшее над аэродромом серое, предгрозовое небо. Я не отведу глаз, пока не увижу вертолет.
Диомедея загнала машину на парковку, мы выскочили и добежали до здания аэропорта быстрее, чем успела осесть дорожная пыль. Я толкнула тяжелую дверь, подбежала к окну, открывающему вид на летное поле, и ткнулась лбом в холодное стекло. Вот и первые капли ударили по окнам. Вглядываюсь в серую мглу, но в проклятом небе нет ничего, кроме туч и молний.
– Лика… – рука Дио легла мне на плечо. – Он всегда был упрям, как тысяча ослов. И если что-то взбредало ему в голову, он никогда не отказывался от задуманного. Боюсь, он не вернется. Мы пробудем здесь столько, сколько ты захочешь, а потом… приступим к плану Б.