Крым — Галлиполи — Балканы
Шрифт:
Обстановку в войсках после того как им зачитали этот приказ, описывает в своих воспоминаниях бывший представитель Всероссийского земского союза при штабе Кутепова С. Резниченко.
«Люди, измученные семимесячным голоданием, два месяца уже не получавшие денежного довольствия (1 лира в месяц на солдата и 2 на офицера), распродавшие все, лишенные не только хлеба, но и табака и клочка бумаги, не осведомленные о возможных перспективах в будущем, метались, как горячеченые больные, принимая на веру без малейшей критики самые невероятные слухи» {169} .
Об этом же говорит и бывший начальник штаба корпуса генерал Б. Штейфон: «Три дня потом Галлиполи бурлило, как гигантский котел. Некоторые начальники прибегали в штаб и докладывали: "Все уйдут". Но этого не случилось, — заканчивает Штейфон. — С 27 мая 1921 года и дальше корпус уже оставался единым
Кутепов информировал Врангеля обо всех этих событиях, однако тот хотел лично побывать в войсках и все увидеть своими глазами. Но французское командование, твердо следуя указаниям из Парижа, не пускало Врангеля никуда. Поэтому он решает послать в Галлиполи человека, которому он мог бы доверять как самому себе, с тем чтобы получить самые достоверные сведения о Галлиполийцах, а главное об их настроениях.
В итоге Врангель решает послать в Галлиполи свою жену. Она прибыла туда в конце июля и пробыла в армии почти неделю. В сопровождении Кутепова баронесса объехала на автомобиле все части, приняла участие в панихиде на галлиполийском кладбище. Может быть, ее поездка в какой-то мере помогла Врангелю разрешить его проблему, однако в среде галлиполийцев положительного результата не принесла. Все началось с того, что многих шокировал наряд высокой гостьи. Он никак не соответствовал ни духу времени, ни ситуации. Баронесса оделась в сильно обтягивающее фигуру ярко-желтое платье с короткой юбкой. Между расположенными рядом частями она передвигалась только на автомобиле, палатки обходила быстро, не вникая в положение дел. Зато особое внимание уделила гвардейцам, чем окончательно восстановила против себя окопников, среди которых гвардейцы прочно удерживали славу бездельников, пользовавшихся даже в лагере незаслуженными льготами при распределении нарядов, работ и т. д. Все это не прибавило авторитета баронессе, и такое посещение породило множество нелицеприятных высказываний в ее адрес {171} .
Средств для содержания армии по-прежнему не было, и Врангель предпринял очередную попытку добыть их. На этот раз он сделал ставку на солидные средства, которыми располагали российские посольства, оставшиеся за границей после революции. В свое время еще Деникин пытался завладеть ими для нужд Добровольческой армии. Да и сам Врангель с той же целью из Крыма посылал своего представителя Бернацкого в Европу. Но тогда ничего получить не удалось. Все бывшие послы и полномочные представители царской России, объединившись в дипломатический корпус под председательством Гирса, заявили, что средства будут возвращены только законному российскому правительству, если таковое когда-либо появится. Новая попытка Врангеля не принесла успеха. Лишь посол в Японии Миллер передал полтора миллиона франков в распоряжение армии.
Среди событий, которые происходили в это время в Галлиполи, пожалуй, наиболее значительным можно назвать открытие памятника на главном русском кладбище 16 июля 1921 г., в день празднования памяти святых Петра и Павла. Это был день тезоименитства Петра Николаевича Врангеля, но главным событием дня было открытие памятника на большом военном русском кладбище. Его с волнением ожидали все, так как буквально каждый галлиполиец внес в его подготовку свой вклад.
Организация захоронений в Галлиполи имеет свою непростую историю. Первоначально умерших от ран и болезней погребали на двух греческих кладбищах — большом и малом. На первом из них похоронили 18, на втором — 9 человек. Потом местные власти отвели небольшой участок земли за городом, у северо-восточного угла старого турецкого кладбища, и хоронить стали там. Число захоронений достигло 13, когда вдруг выяснилось, что отведенная земля является частной собственностью, и хозяин ее протестует против дальнейших погребений. Наконец при содействии армянской колонии место для кладбища нашли. Армянский патриарх пожертвовал старое национальное кладбище, к которому впоследствии прирезали еще участок земли. Это кладбище находилось на расстоянии немногим более километра к западу от города на обращенном к морю склоне холма. По преданию, здесь же были погребены русские, умершие в плену во время Крымской войны (1853-1856).
Еще два кладбища были расположены непосредственно в полевом лагере. Одно из них устроили
Сначала забота о могилах лежала на войсковых частях. Кресты из кипариса и сосны, зеленые холмики на могилах умерших устраивали их друзья и товарищи. Но были и безвестные могилы, сооруженные наспех еще в начале «галлиполийского сидения» руками санитаров. Обычно это были захоронения одиноких людей, умерших в лазаретах сразу после того, как их сняли больными с кораблей. Уже в феврале командованием принимаются меры по приведению в порядок основного и других кладбищ. Они были расчищены и огорожены, на могилах начали устанавливать железные однообразные кресты с табличками для надписей. Потом возникла мысль о памятнике. Наиболее подходящим был признан проект памятника в стиле римско-сирийских гробниц, представленный архитектором подпоручиком Н.Н. Акатьевым {172} . 20 апреля 1921 г. вышел приказ Кутепова (№ 234), в котором говорилось о необходимости воздвигнуть памятник на общем кладбище, «…для чего, — говорится в приказе, — воскресить обычай седой старины, когда каждый из оставшихся в живых воинов приносил в своем шлеме земли на братскую могилу. Пусть каждый из нас внесет посильный вклад в это дорогое нам святое дело и принесет к месту постройки хоть один камень, и пусть курган, созданный нами у берегов Дарданелл, на долгие годы сохранит перед лицом всего мира память о русских героях…» {173} Весь корпус и даже малыши детского сада, дети гимназии участвовали в общем деле.
Началось строительство памятника 9 мая, а 16 июля состоялось его открытие и освящение. Ярким солнечным утром почти весь корпус выстроился у кладбища. Строгим четырехугольником со знаменами и оркестрами войска окружили место, где была намечена церемония освящения. В ограде находилось духовенство, почетные гости, представители французских и греческих властей, местное население, женщины и дети.
Во время богослужения протоиерей отец Ф. Миляновский произнес взволнованную речь, закончив ее словами: «Путник, кто бы ты ни был, свой или чужой, единоверец или иноверец, благоговейно остановись на этом месте — оно свято: ибо здесь лежат русские воины, любившие родину, до конца защищавшие честь ее» {174} .
Когда было снято покрывало с памятника, на его сверкающем белизной мраморном фронтоне все увидели надпись на четырех языках: русском, французском, турецком и греческом. Она гласила: «Упокой, Господи, души усопших. 1-й корпус Русской армии своим братьям воинам, за честь родины нашедшим вечный покой на чужбине в 1920-21 гг. и в 1854-1855 гг., и памяти своих предков запорожцев, умерших в турецком плену».
В речи на открытии памятника греческий мэр Галлиполи обещал свою заботу и попечение о кладбище, а французский комендант говорил о гордости, которую он испытывает, отдавая воинскую честь доблестным павшим солдатам дружественной армии. Короткую речь произнес и мусульманский муфтий. Он подчеркнул, что для магометан всякая гробница священна, но гробница воина, сражавшегося за свое отечество, особо священна, какой бы веры ни был этот воин {175} .
Присутствовавшие на траурном митинге чины корпуса произносили трогательные речи, высказывали пожелание, чтобы после ухода русских из Галлиполи местные власти и жители относились к этому месту как к части русской земли, вспоминали, что на французском кладбище вблизи Севастополя покоится прах тех, кто погиб как захватчик в Крымскую войну, но тем не менее это место оберегалось русскими и там была надпись: «Здесь французская земля».
К подножию памятника было возложено 56 венков, из них 32 от частей, остальные от местных жителей. Характерно, что французы своего венка не возлагали, и это не осталось незамеченным. Надписи на венках были самые разные и вызывали сложные чувства у тех, кому навсегда пришлось оставить пределы своей страны, родных и близких. Символичной была надпись на ленте венка, который возложил Дроздовский полк. Она гласила: «Тем, кому не было места на родине» {176} .