Крымский излом. Часть 4
Шрифт:
– Так точно, товарищ генерал-полковник, – ответил генерал Рязанов, – почти все. Есть только один вопрос. А в моей дивизии будет инженерная группа от завода-изготовителя и от КБ Яковлева? А то я про этот Як-1 слышал разное…
Василевский и Сталин переглянулись. Потом Вождь пожал плечами и сказал, – Наверное, вы правы, товарищ Рязанов. Нам не стоит обижать своим невниманием тех конструкторов, чьи машины выпускаются уже давно. Такие специалисты будут и в истребительной дивизии товарища Рязанова, и в штурмовой дивизии товарища Ракова, вооруженной самолетами Ил-2. Как я понимаю, запас по возможности модернизации не исчерпан, ни там, ни там.
– Так точно,
– Значит все правильно, – сказал Сталин и посмотрел на свежеиспеченного командующего авиакорпусом, – Товарищ Савицкий, вы должны знать и помнить, что командующие фронтом или армией в полосе которых вы будете действовать, могут только просить вас о чем-нибудь, но ни в коем случае не приказывать.
При этом не забывайте, что помощь местным товарищам – это хорошо, но спрашивать вас, все же, будут за выполнение основной задачи. Если вам это понятно, тогда вас сейчас проводят в отдельное помещение, где вы сможете непосредственно познакомиться с генерал-лейтенантом Бережным, и уяснить суть первой поставленной перед вами боевой задачей. На этом все, товарищи, до свиданья.
5 мая 1942 года, Полдень. Москва, Кремль.
Генерал-лейтенант ОСНАЗ Вячеслав Николаевич Бережной,
После Рижской операции, в которой главную роль сыграл вертикальный охват противника, мне, наконец, удалось убедить Сталина в том, что пора уже сформировать предназначенный для нашей непосредственной поддержки многоцелевой авиационный Корпус Особого Назначения. Генерал Савицкий будет оперативно подчинен мне. Ибо задача авиации – работа на успех сухопутных частей, которые, собственно, и приносят победу. Сталин и Василевский будут ставить нам одну общую задачу. Точно такое же взаимодействие, как с соседом справа или слева, только на этот раз сосед будет не сбоку, а над нашими головами.
– Здравствуйте, товарищи, – сказал я, когда сопровождавший нас лейтенант НКВД оставил нас наедине в небольшой комнате, прикрыв за собой дверь, – давайте знакомиться. Нам вместе воевать, а потому, мы должны получше узнать друг друга.
В комнате все было приготовлено к долгому и продуктивному совещанию без перерыва на завтрак и обед. На большом столе лежали блокноты с прошитыми и пронумерованными листами, заточенные карандаши. В углу комнаты стоял столик с большой пепельницей и несколько стульев – уголок для перекура. На отдельном столике в другом углу комнаты стояли подносы с горками бутербродов, сахарницы с колотым кусковым сахаром, стаканы и большой электрический чайник. Рядом находился заварной чайник и жестяная банка с заваркой.
– Давайте знакомиться, – сказал я, подходя к Савицкому, – генерал-лейтенант Бережной Вячеслав Николаевич.
– Генерал-майор Савицкий Евгений Яковлевич, – ответил будущий Дважды Герой Советского Союза, пожимая мне руку. А потом, с какой-то юношеской непосредственностью, добавил, – можно просто Женя.
Я посмотрел на него с улыбкой. Конечно, для моих сорока восьми этот жизнерадостный тридцатидвухлетний парень мог быть «просто Женей». Но мне все же не хотелось нарушать субординацию и деловой стиль общения.
– Знаете, Евгений Яковлевич, – сказал я ему, – давайте ограничимся общением друг к другу по имени-отчеству. И надо побыстрее сворачивать, так сказать, официальную часть, и переходить к разговору по существу.
Летчики переглянулись.
– Хорошо, Вячеслав Николаевич, – пожал плечами Савицкий, – можно сказать, что наше знакомство состоялось. Тем более что заочно по сводкам Совинформбюро мы знаем о вас куда больше, чем вы нас.
– В общем-то вы правы, – сказал я, жестом приглашая летчиков сесть за стол, – но лишь отчасти. Фамилии Полбин и Савицкий были известны мне задолго до высадки в Евпатории. Но об этом позже. Кандидатуры остальных командиров дивизий подбирало управление кадров ВВС РККА и проверяло специальное подразделение НКВД. Служба в прямом подчинении Ставки имеет свою специфику, и к ней вам еще предстоит привыкнуть. Например, к тому, о чем товарищ Сталин говорил вам в самом конце. Самое главное для вас – выполнение поставленной Ставкой задачи. Лишь при этом условии вы можете не обращать внимания на грозные приказы и угрозы разных местных начальников, независимо от количества звезд у них на воротнике. Если такой начальник начнет слишком уж активно качать права – то вы должны вызвать своего особиста, и он быстро приведет его в божеский вид. Ну, если с этим вопросом все ясно, то переходим непосредственно к специфике проведения глубоких операций.
– Специфика понятна, – кивнул Савицкий, сидящий напротив меня, – примерно, как это было у немцев год назад. Глубокий прорыв вражеской обороны компактной массой танков с последующим выходом на оперативный простор. Правильно?
– В общем, да, – ответил я, – Правда, в отличие от немцев, у нас вместе с танками будут наступать полностью механизированные стрелковые и артиллерийские части. Боевая машина пехоты, вооружена танковой версией авиационной пушки НС-37, и пулеметом винтовочного калибра, способна доставить к первой линии траншей отделение стрелков, и поддержать их действия огнем. Боевого инструмента такой силы сейчас нет ни в одной армии мира.
В нашем механизированном корпусе на восемь танковых имеется шестнадцать механизированных батальонов на гусеничной, и пять батальонов на колесной технике. То же самое касается и самоходной пушечной и гаубичной артиллерии, а также минометов, калибром от пятидесяти семи до ста пятидесяти двух миллиметров. Вся артиллерия способна перемещаться в боевых порядках танковых подразделений. Службы тыла тоже механизированы: гусеничные тягачи, советские грузовики ЗИС-5, американские «Студебеккеры» и «Доджи». Все свое везем с собой.
Поскольку радиус действия ваших истребителей и штурмовиков будет порой меньше возможной глубины нашего продвижения, каждый авиационный полк будет иметь по два комплекта БАО. Пока один батальон обеспечивает работу с базового аэродрома, второй движется в наших боевых порядках до обнаружения подходящий промежуточной площадки. После развертывания передового аэродрома, базовый снимается с места, грузится в машины и догоняет боевые порядки корпуса для того, чтобы развернуть новый передовой аэродром. И так до тех пор, пока не будет достигнута цель операции. Наша с вами задача создать таран, способный взломать оборону противника, уничтожить его стратегические резервы, оставив разрозненные вражеские части на растерзание линейных частей РККА. До сих пор все понятно?
Летчики, внимательно слушавшие меня, слегка даже обалдели, от развернутых мною перспектив. Но за моей спиной была зимняя кампания 1942 года, во время которой наша механизированная бригада, тогда еще гораздо меньшая по численности, и куда хуже оснащенная, используя подобную тактику, нанесла немцам несколько тяжелых поражений. И потому мне верили, пусть с трудом, но верили.
– Как я понимаю, – сказал, наконец, Савицкий, – взаимодействие между нашими корпусами должно быть самым тесным?