Крымский оборотень

Тамоников Александр

Так вот, о бильярде. Возможно, бильярд так и остался бы его невинным увлечением, если бы не одна судьбоносная встреча. Случилось это в тридцать восьмом году в Новороссийске, где в ту пору обитал Никита Филиппов. Конечно, не в одиночестве, а на загородной даче с одной не слишком молодой дамой. Дача была собственностью этой дамы, она проводила там большую часть времени, была одинокой и бездетной – и все это Никиту очень даже устраивало. Была крыша над головой, был богатый стол (деньги у дамы водились), была сама дама, никто не попрекал Никиту тем, что он нигде не работает, – отчего бы не пожить в такой-то легкой и бездумной роскоши месячишко-другой?

Он и жил: спал, ел, миловался с приютившей его дамой, а когда ему хотелось отвлечься от такой беззаботной, сладкой жизни, он отправлялся в город. В городе были несколько бильярдных, в них-то и захаживал Никита Филиппов. А зайдя, начинал там творить чудеса, легко и виртуозно обыгрывая всех, кто только вздумал с ним потягаться.

Здесь-то, в одной из бильярдных, Никита и познакомился с Пахомычем. Случилось это так. В тот день Никита обыграл друг за другом в «американку» пятерых соперников подряд, бросил кий, потянулся и, весело улыбаясь, сказал:

– Да ну вас, криворуких! Скучно с вами играть! Никакого удовольствия! Двинул кием четыре раза – и все шары в лузе… Разве это игра? Уйду я от вас и больше не приду! Потому что унылые вы существа!

Демонстративно развернувшись, он направился к выходу из бильярдной и вышел на крыльцо. Он намеревался отправиться в другую бильярдную, а за нею – и в третью, а там, может быть, вновь вернуться в ту бильярдную, из которой он сейчас показушно и весело уходил, – надо же было чем-то занять день!

– А погоди-ка, красавец! – произнес кто-то за его спиной.

Никита остановился и обернулся. На крыльце стоял какой-то мужичок средних лет и улыбался.

– Это ты мне? – спросил Никита.

– Так ведь других красавцев поблизости вроде как не наблюдается, – мужичок по-прежнему улыбался. – Стало быть, тебе.

– А улыбаешься – по какой причине? – спросил Никита.

– Радуюсь, – ответил мужичок. – Вот увидел тебя и сразу обрадовался. Ну, а где радость, там и улыбка.

Никита внимательно посмотрел на мужичка. Мужичок был как мужичок – средних лет, полноват, лысоват, загорелый, в летних брюках и сандалетах. Таких мужичков Никита навидался немало. Обычно они с утра до ночи расхаживали по городским улицам, сидели под зонтиками на пляже, а больше того – толпились в городских бильярдных. Играть почти никогда не играли, а все больше наблюдали, как играют другие, и Никиту иногда это даже удивляло. Спрашивается, зачем ты толчешься в тесной и душной бильярдной, если не играешь? Заняться тебе больше нечем, что ли?

– А вот твой вид, дядя, почему-то меня не обрадовал, – пожал плечами Никита. – А потому и улыбаться тебе в ответ мне совсем не хочется.

– Это потому, что мы с тобой не знакомы, – сказал мужичок. – А вот если мы познакомимся, тогда и ты заулыбаешься.

– Да неужели? – съехидничал Никита.

– Точно тебе говорю, – убедительно произнес мужичок, помолчал и отрекомендовался: – Меня зовут Пахомыч.

– А по мне хоть Кузьмич! – махнул рукой Никита. – Какая мне разница?

– Ну, это как сказать! – не согласился мужичок. – Кузьмич, предположим, и вправду никому неведом, а вот спроси, кто таков Пахомыч, – тебе скажут многие. Вот такая, значит, разница между мной и Кузьмичом.

– Все – это кто? – прищурил один глаз Никита.

– Все те, кто понимает толк в бильярде, – пояснил мужичок.

– Что-то я тебя, дядюшка, не пойму, – сказал Никита. – А с теми, кого я не понимаю, мне скучно.

– Я так думаю, – сказал мужичок, – что торопиться тебе некуда? Мне – тоже. Вот и давай не торопясь прогуляемся по этой дивной солнечной улице. Познакомимся поближе, потолкуем.

– Это о чем же? – спросил Никита.

– О бильярде, разумеется! – пояснил мужичок. – Ну, и о тебе. А потом, может быть, и обо мне.

– Вот гляжу я на тебя, дядя, и две мысли одновременно меня терзают! – Никита улыбнулся своей очаровательной улыбкой. – Мысль первая – послать тебя куда-нибудь подальше со всеми твоими смутными намеками. Ужасно не люблю всяких таких намеков и иносказаний! Мне надо, чтобы все было четко и понятно. Как на бильярдном столе! Ну, а мысль вторая – все-таки прогуляться с тобой по этой чудной солнечной улице и вникнуть в твои намеки. Вот какая моя мысль тебе больше нравится? А, Кузьмич?

– Пахомыч, – терпеливо и без всякого раздражения поправил Никиту мужичок.

– Ну, пускай будет так…

– Конечно, мне больше нравится твоя вторая мысль. А скоро, думаю, и тебе она тоже понравится.

– Ну-ну, – улыбнулся Никита своей озорной улыбкой.

Мужичок не торопясь спустился с крыльца, подошел к Никите, и они неспешно пошагали вдоль по улице.

– Ты где так научился играть в бильярд? – спросил Пахомыч.

– Нигде, – легко дернул плечом Никита. – Да и чему там учиться? Тоже мне наука!

– Ну, не скажи, – не согласился Пахомыч. – Многие за всю жизнь как ни стараются, а не могут попасть одним шаром в другой шар. Не говоря уже о разном прочем… – Пахомыч неопределенно пошевелил пальцами.

– Это потому, что у них руки торчат не из того места! – с некоторым презрением в голосе сказал Никита. – Как же тут попадешь кием в шар? Никак не попадешь…

– А у тебя, значит, с руками все в порядке? – улыбнулся Пахомыч.

– А что, не видно? – глянул Никита на мужичка. – Или, скажешь, я играю плохо?

– Нет, не скажу, – ответил Пахомыч. – Играешь ты здорово. Но вот если, допустим, ты выйдешь против настоящего мастера – вот тут я сомневаюсь…

– А ты не сомневайся! – засиял Никита улыбкой. – Обштопаем и настоящего мастера! Вот только где его взять такого мастера? В бильярдных – какие мастера? Для них что кий, что оглобля – все едино.

– Ой, не хвались раньше времени! – покачал головой Пахомыч.

– А я и не хвалюсь! – запальчиво возразил Никита. – Вот найди мне такого мастера, и ты увидишь, что будет!

– Ну, а если найду? – не сразу спросил мужичок.

– Ты? – Никита с веселым недоумением воззрился на Пахомыча.

– Я.

– Да кто ты такой?

– Я Пахомыч. Я и есть мастер.

– Ты? – уставился на мужичка Никита. – Мастер?

– Ну да.

Никита издал такой звук, будто подавился пуговицей, остановился посреди улицы и стал смотреть на Пахомыча уже не с веселым недоумением, а с веселым изумлением.

– Что-то я ни разу не видел тебя с кием… – с сомнением произнес он. – Что ж ты не играешь, если ты мастер?

– А с кем? – усмехнулся Пахомыч. – С каким-нибудь дачником, который не отличает кия от оглобли?

– А, так ты хочешь, чтобы я сыграл с тобой! – весело хлопнул себя по лбу Никита.

– Нет, не хочу, – спокойно ответил Пахомыч.

– Это почему же?

Пахомыч молча протянул Никите свою левую руку. Три пальца на руке были скручены так, будто кто-то пытался заплести их в косичку, да не заплел, а так и оставил пальцы в полузаплетенном, извивистом виде. Да и сама ладонь выглядела помятой и формой напоминала лодочку.