Крысиный Вор
Шрифт:
Ага, небось пихнула его локтем в бок в лучших традициях деревенского флирта, то-то он удивился… Если честно, конфетно-слащавая физиономия в медальоне ничем не напоминала Кайдо, разве что цвет волос похожий, но Салинса рассказала, что «один расторопный мазилка при лавке «Дюжина карандашей» рисует его задешево хоть на маленьких портретах, хоть на больших, ну, я и решила потратиться на свою возлюбленную милашечку, чай, не переплатила!».
Востроносая крестьянская девчонка в элегантном туалете для визитов произнесла это с видом бывалой хозяйки, которая понапрасну денег не транжирит, и Глодия понимающе осклабилась в ответ.
Когда Салинса ушла, Дирвен высказался, что Хантре Кайдо – придурок чокнутый, все маги-перевертыши чокнутые, а этот рыжий вообще ненормальный.
Вместо того чтобы вместе с мужем позлословить на его счет, Щука взяла рыжего под защиту – дух противоречия в ней, видите ли, взыграл:
– Да ты лучше язык прикуси, потому как, если б не он, нас бы на нашей свадьбе всех на куски порвало, забыл, что ли, чего тогда было?!
– Он сделал то, за что ему деньги платят. Он же наемник, премиальные лопатой гребет от своего нанимателя. И он, между прочим, из этих самых! Разве не слышала, что про него говорят? Рыжий придурок втерся в постель к Эдмару, не слышала об этом?
Щука отпрянула, захлопала ресницами, а потом сощурилась и с неожиданной злостью спросила:
– А вот интересные дела, чего ты с таким надрывом об этом говоришь, словно у тебя любимую цацку отобрали? Ты, что ли, ревнуешь?! Парня к парню ревнуешь?.. Вот это срамотизм! Небось, сам хотел быть на его месте?! А ведь женатый! На мне женатый, не на ком-нибудь! Ах ты, поганец…
Она сцапала Дирвена за вихор и успела больно оттаскать, прежде чем он опомнился, перехватил худые, но сильные руки и оттолкнул ее.
На первого амулетчика Ложи просто так не нападешь, однако для Глодии он снял защиту, иначе артефакты принимали их любовные игры за агрессию. Но сейчас-то она затеяла драку всерьез и начала швырять в него чем попало, ругаясь дурными словами, а он отражал атаку с помощью боевых амулетов. Набежала охрана, появилась испуганная мама с прислугой, молодых растащили по разным комнатам.
– Я тебе покажу Эдмара! Нечего тут срамотизм разводить! – кричала Глодия, позоря Дирвена перед очевидцами.
Вспоминая об этом в поезде, он сглотнул горький комок. Хотелось всех поубивать – и Щуку, и рыжего придурка, и Самую Главную Сволочь. Если бы у него была возможность с ними поквитаться…
Глаза ее были словно два лунных камня. Переливчатые, разница между радужкой и белком почти незаметна. Волосы будто дорогой золотистый шелк или сгустившийся солнечный свет, они ниспадали до тонких щиколоток совершенной формы и могли заменить ей плащ. Кожа сияла, как олосохарский песок на солнце. Черты лица безупречны, выражение холодноватое, равнодушное. Королева пустыни. Она разменяла то ли десятую, то ли одиннадцатую сотню лет. Звали ее Мавгис.
– Песчанницы, как и пласохи, научаются людской речи не сразу, между собой они объясняются жестами и танцевальными движениями, этого им хватает, – сообщил своим подопечным Чавдо Мулмонг, довольно оглаживая умащенную благовониями бородку. – Молоденькие двух слов связать не могут. Если у песчанницы есть имя – это значит, она уже давно живет на свете. Когда приедут люди заказчика, будьте начеку. Прохиндеи, каких поискать. Способны на любую гнусность, от недоплаты до попытки сдать вас тем, кто посулил награду за ваши головы.
«Награду-то за тебя обещали, а не за нас», – мысленно поправил Куду.
Когда они узнали, что ларвезийские власти объявили в розыск их благодетеля – причем много лет уже ищут, – и то и другое не сильно их удивило.
Песчанница сидела в углу на грязной циновке, подобрав под себя ноги, изящная и неподвижная. Словно мраморная статуя, закутанная в тряпье. На нее надели поношенное платье, роскошные мерцающие волосы заплели и спрятали под платком. Также платок скрывал испещренный рунами ошейник из позеленелой бронзы – по словам Чавдо, старинная работа, сейчас таких не делают. Без этого ошейника пленница давно бы уже утекла, как песок сквозь пальцы.
– На, поешь, Мавгис. – Вабито поставил перед ней кружку с овечьей кровью. – Ничего плохого тебе не сделают. Будешь танцевать для флидского феодала и жить во дворце.
Он успокаивал ее не из жалости: надо, чтобы она не зачахла в неволе раньше времени – ведь тогда за нее ничего не выручишь.
– Сам пей холодную кровь, – голос у нее был негромкий и хрипловатый, совсем не чарующий. – Не нужен Мавгис людской дворец. Великие пески лучше. Мавгис не почитает вашу царицу Лорму, глупую злую вурвану. Мавгис прекрасней, чем Лорма, за что мне ее чтить? Лорма плохо танцует, за что ее чтить?
Она говорила о себе то в первом лице, то в третьем. Изловили ее с помощью самой Лормы для старого флидского вельможи, который надеялся, что танец песчанницы вернет ему мужскую силу. Для этого годилась не всякая песчанница, но Мавгис слыла одной из тех, чьи танцы полны неодолимой колдовской силой.
Каждый из троих ощутил это на себе: словно там, где все давно засохло и умерло, что-то слабо шевельнулось… Это пугало, это загоняло в замешательство, и хотелось поскорее сбыть ее с рук. Пусть она для них не танцевала, но в каждом ее скользящем шаге, в каждом плавном жесте сквозило волшебство, которое сладко кружило голову, манило за собой туда, где возможно все, чего ты хочешь, и нет никаких запретов… То-то Чавдо Мулмонг с утра пораньше сбежал в непотребное заведение, поручив им сторожить «товар». Что же тогда будет, если она станцует?..
Посланцы заказчика прибыли в городок несколько дней спустя. Чавдо им на глаза не показывался. Флида – колония Ларвезы, а Светлейшая Ложа за живого или мертвого Мулмонга готова заплатить не меньше, чем дряхлеющий сурийский феодал за Мавгис.
Покончив с этой сделкой, трое учеников Унбарха вместе со своим провожатым отправились к морю. Им предстояло добраться до Сиянских островов, чтобы найти там золотой обруч из Наследия Заввы.
Путешествовал ли он поездом когда-нибудь раньше? Его память по-прежнему была скрыта за стеной тумана, под толстым слоем снега, но все же возникло представление, что до сих пор он ездил только в тех поездах, которые мчатся по туннелям под землей. В Сонхи таких нет. Похоже, это его первая поездка по наземной железной дороге.