Крысолов
Шрифт:
– Энрике, не темните! – потребовал маленький тан.
– В отсутствии офицера ими командует старшина, – пояснил ун-капитан. – Думаю, вам следует поговорить с ним…
– …и пообещать офицерство за хорошее поведение. Энрике, я, по-вашему, кто? Архимаг? И умею выколдовывать офицерские патенты из воздуха?
– Я просто сказал, что вам стоило бы поговорить с этим старшиной, – нахмурился первый помощник.
– Поговорю.
Со второй попытки Диего сумел сесть на край гамака. Не самое устойчивое положение, но, по крайней мере, оно было вертикальным – что для своего нынешнего
– Поговорю, – повторил он. – Раз уж… постойте. Этот старшина – высокий, лет двадцати, волосы цвета соломы… и фамилия.
– Фишер.
– Внутренний голос подсказывает мне, – насмешливо сказал Диего, – что корни этой фамилии таяться отнюдь не в иторенской глине. Ну-ка, прикинем: Кэмпбелл, один из юнг, Хотбок, теперь еще и старшина моргвардов. Не корабль, а настоящее гнездо ликтских эмигрантов. Среди матросов тоже ведь будет еще с десяток, верно?
– Если вы думаете, – начал Энрике, – что я каким-то образом…
– Ничего я думаю! – оборвал его Раскона. – Даже тупому орку понятно, что их просто-напросто сплавили на «Мститель». На самом деле, – уже спокойнее добавил он, – меня это даже радует – знаю ведь, от кого еще избавляются подобным способом.
– Это будет следующим пунктом списка, – с легким оттенком злорадства поведал ун-капитан. – Матросы.
– И что же с ними?
– Тридцать из них – матросы первого класса… – Энрике глянул на маленького тана и, дождавшись кивка, продолжил: – Еще столько же – второго. Остальные…
– Сброд, не сумевший удрать от вербовочных отрядов! – подвел итог Раскона. – Или отбросы. Уверен, вы тоже знаете много подходящих слов.
– Сейчас мир, а значит, часть из них – добровольцы, – осторожно заметил первый помощник. – В некотором роде.
Раскона недоверчиво хмыкнул. Впрочем, ун-капитан и сам понимал, насколько сомнительным является добровольчество людей, которым пришлось выбирать между палубой фрегата и каторжной шахтой. А еще он был готов поспорить, что многие из них сейчас жалеют о своем выборе.
– Драить палубу они могут уже сейчас. И если не давать им зевать от скуки, то через несколько месяцев эти ребята и с парусами будут обходиться ловко.
– А с пушками?
– С пушками сложнее, мой тан, – признал Энрике. – Мы кое-как можем скомплектовать расчеты, но хороших канониров не хватит и на один борт. А без пороха их не натаскаешь…
– Зараза свиноскотская! – Диего попытался пнуть лафет одной из пушек, но не дотянулся. – Дайте-ка мне комиссарский список! – потребовал он.
– Если вы хотите взглянуть на ту графу, где указан запас пороха, – сказал первый помощник, – то ее за последние дни я выучил наизусть. Нашего запаса хватит в лучшем случае на полсотни полных бортовых залпов.
– А в худшем?
Энрике пожал плечами.
– В каждом третьем бочонке восстановленный порох, второй сортности.
– Знакомая дрянь, – Раскона вновь дернул ногой, на этот раз почти дотянувшись носком башмака до лафета. – Когда я служил в Гадроке, одна сволочь то и дело присылала его вместо положенного егерям отборного. Всякий раз парни грозились отправиться с обратным конвоем и начинить этим «тоже порохом» брюхо тана интенданта по самую глотку.
– А что с ним делали в итоге? – поинтересовался Энрике.
– С интендантом или порохом? – вяло усмехнулся Диего. – Списывали как израсходованный, а затем продавали местным. Тамошний народец через одного либо браконьеры, либо контрабандисты. И чем чаще у них приключались осечки, тем целее были наши шкуры.
– Боюсь, в море этот способ малоприменим, – заметил ун-капитан. – Вряд ли нам удастся сбыть этот порох ликтам.
– По ту сторону океана есть и не столь разборчивые покупатели, – сказал маленький тан. – Здесь же… разве что рыбам его скормить. Или расстрелять к Темному – пусть наши пушкари хоть запах его узнают.
– Разве что, – Энрике тяжело вздохнул. – Разумеется, учениями без выстрела мы их можем дрессировать сколько угодно, но это значит…
– …что в бою нам придется подходить к противнику на дистанцию плевка, только и всего, – спокойно заявил Диего. – Тогда и самый косоглазый пушкарь не сумеет промахнуться!
– Это, пожалуй, единственное, что нам остается.
После этой фразы в каюте наступила тишина из тех, что принято называть «неловкой». И Энрике Кэмпбелл с его немалым опытом, и Диего Раскона без оного сейчас думали практически об одном и том же: сойтись с вражеским кораблем вплотную на практике означает почти неизбежный абордаж. А в команде даже небольшого пиратского люггера не меньше полутора сотен человек – отборных головорезов, с десятками боев за плечами. При таком раскладе первый же бой «Мстителя» мог стать его последним боем – под иторенским флагом. А после какой-то удачливый пират начнет хозяйничать на морях, опасаясь разве что линкоров.
И сейчас маленький тан молчал, ожидая, что скажет Энрике – а первый помощник не говорил ничего…
…потому что и в самом деле считал, что ближний артиллерийский бой – единственно, что остается фрегату. Кроме бегства.
В итоге тишину рискнул нарушить все-таки Диего.
– В общем, главное ввязаться в бой, а там видно будет, – сказал он и почти в тот же миг вздрогнул – ему показалось, что на левое плечо легла невидимая, но вполне осязаемая рука и знакомый голос укоризненно произнес: «Вы же знаете, мой тан, я никогда не одобрю подобную дурацкую тактику!»
– Мой тан, я… – начал ун-капитан и в этот миг сверху донесся звон корабельного гонга. – Бьют четыре склянки, мне пора на вахту.
– Стойте! – Диего встал, вернее, наполовину повис, хватаясь одной рукой за гамак, а второй – за вингард пушки. – Четыре склянки – это шесть вечера, правильно?
– Да.
– В таком случае, тан ун-капитан Кэмпбелл, – нарочито громко и четко произнес Диего, – достаньте из правого ящика стола пакет и убедитесь в целостности его печатей.
Выполнив этот приказ, первый помощник с трудом сдержал удивленный возглас. Аналогичные приказы Адмиралтейства были не в новинку на флоте – хотя таны адмиралы обычно устанавливали в качестве условия открытия координаты какой-либо точки, а не время. Но вот про подобный приказ от первого министра Энрике до сего дня и слышать не приходилось.