Крысолов
Шрифт:
– - Давайте же взглянем на крыс.
– - Они в стогу сена, через дорогу.
– - Так не в доме?
– спросил он явно разочарованно.
– - Нет. Только вокруг стога. Больше нигде.
– - Держу пари, они и в доме... И добираются по ночам до всей вашей пищи, и разносят болезни и заразу. Кто-нибудь болел последнее время?
– спросил он, поглядев сначала на меня, затем на Клода.
– - Все в полном здравии.
– - Уверены?
– - Да.
– - Ну это нельзя знать точно. Вы можете быть больным в течение многих недель 'и не чувствовать этого. И потом вдруг-- бац!
– а болезнь тут как тут. Вот почему доктор Арбутнот так щепетилен. Вот почему он так срочно направил меня. Ясно? Чтобы пресечь распространение болезни.
Сейчас крысолов разыгрывал роль чиновника от здравоохранения, этакая преважная крыса, глубоко разочарованная, что мы не страдаем от бубонной чумы.
– - Я чувствую себя превосходно, -- нервно сказал Клод.
Крысолов пристально изучил его лицо, но ничего не сказал.
– - И как вы собираетесь ловить их в стогу?
Морильщик крыс коварно осклабился, выставляя резцы. Он полез в свой ранец, достал большую жестяную банку и поднял ее на уровень лица -- так, что наполовину закрыл его; теперь он поглядывал на Клода одним глазом.
– - Отрава!
– - прошептал он. Но произнес как "а т р р я в а", смягчая слово до темного и опасного.
– - Смертельная атррява -- вот что это!
– Говоря, он покачивал банку вверх-вниз.
– - Здесь достаточно, чтобы уморить миллион человек!
– - Ужас!
– - сказал Клод.
– - Точно. Вас отправят за решетку на шесть месяцев, если застукают хоть с чайной ложкой этого добра,-- сказал он, полизывая губы.
Он имел привычку при разговоре вытягивать вперед голову.
– - Хотите посмотреть?
– - спросил морильщик, вынимая пенсовую монету, чтобы поддеть крышку.
– - Вот! Вот оно!
– - проговорил он нежно, почти любовно и протянул банку Клоду, чтобы тот взглянул.
– - Что там у вас -- пшеница? Или ячмень?
– - Это овес. Вымоченный в смертельной а т р р я в е. Достаточно зернышка в рот, и вы через пять минут покойник.
– - Честно?
– - Ага. Глаза б мои не глядели на эту банку! Он ласково погладил ее и легонько потряс, так что овсяные зерна мягко отозвались изнутри.
– - Но не сегодня. Ваши крысы сегодня этого не получат. Где им еще отведать этого? Нигде. Только там, где вы изучаете их. Крысы подозрительны. Чертовски подозрительны. Поэтому сегодня они получат немного чистого вкусного овса и абсолютно безвредного. Пусть откормятся! И это будет так вкусно, что крысы всего района соберутся здесь через пару дней.
– - Здорово придумано.
– - На такой работе станешь думать. И станешь умнее крысы, а это что-нибудь да значит.
– - Вы сами уже почти как крыса, - сказал я. Фраза выскользнула машинально, я не успел ни остановить себя, ни поправить дело, потому что не отрываясь глядел на крысолова. Однако эффект от моих слов был неожиданным.
– - Вот!
– воскликнул он.
– Вы поняли! Наконец-то вы что-то поняли! Хороший крысятник должен походить на крысу больше, чем кто-либо на целом свете. Быть умнее крысы. И это очень не легко, поверьте.
– - Уверен, что так оно и есть.
– - Ну и отлично. Приступим. Я не могу возиться весь день, вы же понимаете. Да и потом леди Леонора Бенсон настоятельно приглашала меня в Менор.
– - У нее тоже крысы?
– - Крысы у всех, -- сказал крысолюб и направился иноходью через дорогу к стогу, а мы смотрели ему вслед. Удивительно, но он двигался как крыса -медленно, изящно, на полусогнутых пружинистых ногах, и совершенно бесшумно по гравию. Он проворно перемахнул через загородку прямо в поле, затем быстро обошел вокруг стога, рассыпая по земле пригоршни
овса.
На следующий день он повторил процедуру. И на другой день он пришел опять и разложил отравленный овес, но уже не разбрасывая, а осторожно размещая маленькими порциями на каждом углу
стога.
– - У вас есть собака?
– - спросил он на третий день, возвратившись после расклада.
– - Есть.
– - Если вы хотите, чтобы она сдохла в муках, почаще позволяйте ей забегать в поле.
– - Будем осторожны, -- сказал Клод.
– - Вы можете не беспокоиться об этом.
На следующий день он заявился для того, чтобы собрать трупы.
– - У вас есть старый мешок?
– - спросил он.
– - Наверняка понадобится.
Крысятник был в этот момент важен и очень значителен; темные глазки сверкали гордо. Он готовился продемонстрировать публике поразительные результаты своего искусства.
Клод принес мешок, и мы втроем перешли через дорогу, предводительствуемые крысоловом. Клод и я облокотились на изгородь, наблюдая. Крысятник рыскал вокруг стога, пригибаясь к земле, чтобы осмотреть кучки отравы.
– - Что-то здесь не так, -- пробормотал он с нежной злобой.
Он подскочил к очередной кучке и опустился на колени, внимательно исследуя ее.
– - Что-то, черт бы их побрал, здесь не так.
– - Что случилось?
Он не ответил, но было ясно, что крысы не притронулись к его приманке.
– - Здесь очень умные крысы, -- сказал я.
– - Именно это я и говорил ему, Гордон. Здесь вы имеете дело с необычными крысами.
Морильщик вышел из ворот. Он был крайне раздосадован; это читалось по его лицу, по складкам вокруг носа и по тому, как два его желтых резца впивались в нижнюю губу. "Только не нужно дерьмовых советов!
– - сказал он, глядя на меня.
– - Ничего особенного с крысами не случилось. Разве что их где-то прикормили. Где-то они нашли нечто более вкусное и побольше. Но в мире нет крыс, которые бы не вернулись к овсу, пусть хоть утроба лопнет.
– - Они умны, -- сказал Клод.
Крысолов развернулся, негодуя. Он снова опустился на колени и маленьким совком начал сгребать отравленные зерна и ссыпать их обратно в банку. Когда он закончил, мы все трое побрели обратно.
Крысиный человек стоял у бензонасосов, весьма сокрушенный и робкий теперь крысолов, с тенью раздумья на лице. Он погрузился в себя и в тишине размышлял о неудаче; его глаза как бы закоптились, кончик языка ерзал возле резцов, полизывая губы. Подняв глаза, он исподтишка взглянул на меня, потом на Клода. Кончик носа крысолова задергался: он принюхивался к воздуху. Потом, несколько раз мягко качнувшись на носках, сказал голосом, исполненным тайн: "Хотите кое на что посмотреть?"