Крысоловки, или Сегодня на сцене Ибсен

ДЖАНЕТ ЭЧЕРЧ [1]

МИССИС ПАТРИК КЭМБЕЛЛ [2]

ФЛОРЕНС ФАРР [3]

ЭЛИЗАБЕТ РОБИНС [4]

Гримерная театра «Авеню» в Лондоне дождливым и ветреным вечером осенью 1896 г. Диван, несколько кресел, буфет, который служит и баром, туалетные столики, зеркала из зала не видны, какая-то бутафория, несколько сундуков. Удобная старая мебель,

(Из темноты мы слышим вокальные упражнения ДЖАНЕТ: она готовится к выходу на сцену. Когда зажигается свет, видим четырех актрис в гримерной театра «Авеню» в Лондоне, в дождливый, ветреный вечер осенью 1896 г., перед самым началом спектакля по пьесе Генрика Ибсена «Маленький Эйольф» (1894 г.) ДЖАНЕТ ЭЧЕРЧ, высокая, светловолосая, возбуждающая; ЭЛИЗАБЕТ РОБИНС, худая, очаровательная, но где-то чопорная американка; МИССИС ПАТРИК КЭМБЕЛЛ, великолепная и грозная театральная богиня, обаятельная, но саркастичная; и ФЛОРЕНС ФАРР, миниатюрная и веселая, фея неземной красоты, сбивающая с пути истинного. Первые три в костюмах: ДЖАНЕТ играет Риту, героиню, ЭЛИЗАБЕТ – Асту, сестру ее мужа, а МИССИС ПЭТ – бабку-крысоловку, гротескный персонаж, гораздо старше по возрасту, чем она. Поэтому играть ей приходится в гриме, который она сейчас и накладывает. ФЛОРЕНС – их дублерша, она в городской одежде. ФЛОРЕНС и ЭЛИЗАБЕТ сидят на разных краях дивана).

ДЖАНЕТ. Снова вечер, и мы готовы к свершениям на сцене, как говаривал мой дедушка перед тем, предстать перед достопочтенной публикой великим королем Лиром.

МИССИС ПЭТ. Ты из древнего актерского рода, Джанет?

ДЖАНЕТ. Не такого и древнего, но на мне он точно оборвется. Своего старого дедушку я обожала. Вот кто был актером с большой буквы. Однажды я спросила его, когда он, почти в восемьдесят лет, снимал штаны за кулисами, как долго он собирается это делать, и он ответил: «Пока не сделаю все правильно, дорогая моя. Пока не сделаю все правильно». По мастерству мне до него далеко, увы.

МИССИС ПЭТ. Я думала, прошлым вечером ты была очень хороша.

ДЖАНЕТ. Ты действительно так подумала? Сама я сказать не могу. Ты, с другой стороны, хороша всегда, и всегда это знаешь. Я считаю, что твое согласие на роль Крысоловки на удивление бескорыстно. Не часто такая знаменитая и яркая звезда Вест-Энда, как миссис Патрик Кэмбелл, соглашается на небольшую характерную роль, вроде Бабки-крысоловки, исключительно ради любви к искусству.

МИССИС ПЭТ. Но мне нравится играть Крысоловку. Есть в этой роли нечто такое, что я нахожу на удивление знакомым.

ФЛОРЕНС. Может, ты была крысоловкой в прошлой жизни?

ЭЛИЗАБЕТ. Все жены – крысоловки, потому что все мужья – крысы.

ФЛОРЕНС. Нет, нет, конечно, не все мужья. Я думаю, что муж Джанет, к примеру, очень даже обаятельный.

ДЖАНЕТ. Да, и это проблема. Все женщины Лондона находят моего мужа обаятельным. Разумеется, им не довелось испытать на себе, до какой степени ужасно быть его женой, да и тебе тоже. По крайней мере, мне об этом ничего не известно, хотя с Чарли возможно все. (Идет к буфету, достает бутылку и стакан, наливает себе. Остальные трое переглядываются).

МИССИС Пэт. Ты пьешь, Джанет?

ДЖАНЕТ. Именно это я и делаю. Тебе налить?

МИССИС ПЭТ. Нет, благодарю. Просто мы думали, я хочу, сказать, перед спектаклем… Мы вроде бы пришли к взаимопониманию, и ты согласилась…

ДЖАНЕТ. Да ладно вам! Один стаканчик черед этим чертовым спектаклем мне не повредит. Ты – не моя мать, знаешь ли, даже если Крысоловка, которую ты играешь, достаточно стара, чтобы ею быть.

МИССИС ПЭТ. Что-что?

ДЖАНЕТ. Господи, скажи мне, что я этого не говорила.

МИССИС ПЭТ. Я на год моложе тебя. И выгляжу соответственно.

ДЖАНЕТ. Извини, пожалуйста. Я же не собиралась рычать на тебя. Честно, не собиралась. Просто сейчас я излишне нервно реагирую, когда речь заходит о выпивке, а если чувствую, что меня опекают, начинаю грубить до того, как успеваю себя остановить. Пьесы Ибсена всегда выжигают меня дотла, и ты только что похвалила меня за мою игру, а я вдруг набросилась на тебя, как росомаха. Бедная, глупая Джанет. Приходится прилагать столько сил в попытке выдать себя за цивилизованное человеческое существо. И мы четверо должны быть даже более, чем цивилизованными по отношению друг к дружке. Я в том смысле, что все мы – женщины. Нам надо держаться вместе, так?

ФЛОРЕНС. Разумеется.

ЭЛИЗАБЕТ. Абсолютно.

МИССИС ПЭТ. Я знаменита своей красотой. Знаете, сколько времени требуется мне, чтобы превратиться в старую и уродливую?

ДЖАНЕТ (берет обе руки МИССИС ПЭТ в свои). Стелла, пожалуйста, будем подругами. Мне так нужно, так нужно дружить с тобой, и я очень тебя уважаю. Ты сможешь меня простить?

МИССИС ПЭТ. Разумеется, дорогая. Нам всем ой как нелегко, играть в этой, несомненно, вдохновляющей, но довольно мрачной пьесе Ибсена за сущие гроши, с гибнущим ребенком и плавающим костылем, а у тебя такая большая, сложная роль, ты тащишь на себе весь спектакль. Не приходится удивляться, что ты нервная. Мы все нервные. И тем не менее, пока, думаю, все идет хорошо.

ЭЛИЗАБЕТ. Исключительно хорошо.

ФЛОРЕНС. Несмотря на все опасения.

ДЖАНЕТ. Я такая идиотка. А вы так все понимаете. Давай обнимемся.

МИССИС ПЭТ (подаваясь назад). Ты знаешь, обниматься – не по моей части, и я как раз приклеиваю накладной нос…

ДЖАНЕТ (с энтузиазмом обнимает ее. МИССИС ПЭТ смотрит на остальных поверх плеча ДЖАНЕТ. В глазах тоска). Как хорошо. Давайте все будем подругами. Я хочу сказать, действительно хорошими подругами. Давайте будем сестрами.

МИССИС ПЭТ. Джанет, я не могу дышать.

ДЖАНЕТ (отпускает ее). Ох, извини. Надеюсь, ребра я тебе не сломала. Чарльз говорит, что я сильнее портового грузчика. Моя мать колола грецкие орехи между колен. Я так рада, что мы – добрые подруги. Кто говорит, что в театре женщины не могут поладить между собой? Чертовы глупые мужчины, вот кто. (Садится на диван. Одной рукой обнимает ФЛОРЕНС, другой, со стаканом, ЭЛИЗАБЕТ. МИССИС ПЭТ все еще приходит в себя после объятья ДЖАНЕТ). Мы будем делиться секретами. Рассказывать друг дружке закулисные сплетни. Не так часто нам это удается.