Крысы в городе
Шрифт:
— Взгляни, Сергей Сергеевич. Нет среди этой публики тех, кто на тебя наезжал?
Колесников пригласил Шубодерова.
— Вот просят посмотреть.
— На предмет? — Шубодеров был краток.
— Может, кто-то попадался тебе на глаза?
Шубодеров надел очки и принялся рассматривать фотографии. Каждую брал в руки, отодвигал от глаз, поворачивал так и сяк. Одну карточку задержал в руке. Снял очки. Спросил Кольцова:
— Они все под статьей?
— А что?
— Хочузаступиться.
— За кого?
Шубодеров протянул
— Кто он?
— Соседский сын. Лешка. Щукин. Связался с блатой, катится под гору. Неплохой парень, но может пропасть.
— Он работает здесь, у вас?
— Нет. — Шубодеров говорил уверенно. — Шестерит в городе у какого-то бугра.
— Чего ж вам за него хлопотать?
— Жалко. — Шубодеров сделал скорбное лицо. — Все же сын соседа. Сядет — пропадет. Тюрьма никого не лечит. Вон их сколько через меня прошло. А стал кто человеком? Еще вопрос…
— А если его отпустить?
— Ваше дело, конечно. — Шубодеров пожал плечами, положил снимок на стол. — А вообще стоило бы. Надрать задницу и дать пинка.
— Так и сделаю.
Вечером Лешка Щукин по кличке Карась, щуплый малолетка с городской окраины, стоял в кабинете Кольцова низко опустив голову. Лишь изредка из-под бровей сверкал волчий ненавидящий взгляд. Маленький звереныш, впервые попавший в капкан закона, готов был огрызаться, повинуясь инстинкту самозащиты. Кольцов понял, что разговор надо начинать предельно круто. Чего-то можно добиться, если разом сломать, смять зверька, пока еще не знающего, что его ждет.
— Сними с него железки, — приказал Кольцов Ручьеву, который стоял за спиной паренька. — Пусть разомнет руки.
Ручьев щелкнул ключом, отпер наручники. Снял, сунул в карман кителя.
— Ручьев, осторожно! Он на тебя напасть хочет! — Кольцов произнес предупреждение с открытой насмешкой. — Тебе не кажется?
Предположение было абсурдным. Напасть на громадного Ручьева даже взрослый мужик счел бы глупым. Однако Ручьев понял шефа.
— Точно. — Ручьев без замаха, снизу вверх, вполсилы ударил мальчишку в челюсть. Тот взмахнул руками как крыльями и отлетел к противоположной стене. Сполз по ней на пол, улегся на правый бок. Нокаут был глубоким.
Кольцов налил стакан из сифона, подошел к пареньку и выплеснул воду ему в лицо. Обалделый Карась затряс головой, приходя в себя и явно не понимая, где он и почему лежит на полу.
— Встать! — зловещим голосом приказал Ручьев. — В камере належишься!
Карась, опираясь руками о пол, поднялся сперва на одно колено, покрутил головой, сгоняя одурь, и только потом встал на ноги.
Держа двумя пальцами нож за кончик лезвия, Кольцов показал его Карасю.
— Где ты его прятал?
— Это не мой. — Карась тяжело ворочал языком.
— А чей?
— Не знаю.
— Выходит, ты его нашел и хотел им пырнуть милиционера? Так?
— Я ничего не хотел. И ножа у меня не было…
— Ладно,
Расколоть малолетку столь же просто, сколь и пустой орех.
— Дяденька начальник! — Карась неожиданно заплакал и смотрел уже не волчонком, а малолеткой, попавшим в страшную черную яму. — Не мой нож. — Он понимал, что все так и будет, как обещает майор. Пока он лежал в отключке, менты верняком сунули ему в кулак нож и срисовали на рукоятку отпечатки пальцев. Такой жестокой несправедливости по отношению к себе Карась не ожидал. Ему было обидно до слез. — Дяденька начальник, я не виноват!
Майор на его слезы не обратил внимания.
— А тебе, Ручьев, я влеплю выговорешник! Ты не обыскал пацана как следует и сам же чуть не заработал дыру в брюхе. Пырнул бы он тебя. Обыщи его хотя бы сейчас. И как надо!
— Руки! — приказал Ручьев Карасю и стал охлопывать ладонями его бока. Сунул пальцы в нагрудный карман. Извлек оттуда два прозрачных полиэтиленовых пакетика. Передал майору.
Тот понюхал, небрежно швырнул на стол.
— Наркота!
— Гражданин начальник! Не мое это! Богом клянусь! Не мое!
— Ты еще и в Бога веришь, поганец?! — Ручьев взмахнул рукой. Карась отшатнулся. Было видно, что он смертельно боится сержантского кулака, смахивавшего на гирю.
— Ладно, Ручьев. — Кольцов остановил сержанта. — Первый раз ты ему врезал для самообороны. Иначе бы он тебя пырнул пером в пузо. Теперь все кончено. У нас в милиции никто задержанных не бьет. Верно, Щукин?
— Верно, — прошептал Карась, с испугом глядя на Ручьева — не ахнет ли тот ему в лоб сразу после этих слов.
— Можешь идти, сержант. Мы тут сами теперь во всем разберемся. Щукин мальчик серьезный. В школе учился. Ты сколько классов окончил? Четыре?
— Восемь…
— Видишь, как хорошо. Грамота нужна. Протоколы подписывать.
Когда Ручьев вышел, Кольцов сел на свое место и показал Карасю на стул.
— Садись, террорист.
— Я постою, — произнес Карась дрожащими губами. Вежливость майора показалась ему очередным подвохом.
— Задержанных здесь не просят, — сурово пояснил Кольцов. — Если я сказал: садись, это приказ. Понял?
Карась молча кивнул и, шмыгая носом, сел.
— Слушай, Леша, — Кольцов говорил мягко и доверительно, — ты с отцом живешь?
— Была у собаки хата. — Щукин тиранул рукой под носом.
— Что, отца нет?
— Были. И даже много. Штук десять. Как нового хахаля мать домой приводила, так он и становился отцом.
Кольцов не придал значения грусти, прозвучавшей в словах Карася. Его в тот момент интересовало другое.
— Шубодерова знаешь?
— Это который Шкаф?
— Он ваш сосед?
— Да кто такое насвистел!
— Тогда откуда его знаешь?
— Одно время работал в автотехцентре. Учеником слесаря.