Крысы в городе
Шрифт:
Они сели на лежавший рядом кислородный баллон. Катрич налил себе и выпил. Снова протянул баночку сварщику.
— Слушай, может, твоих хозяев заинтересует медь? У меня есть.
Литовкин выпил, но на этот раз крякнул удовлетворенно.
— Хороша, зараза!
— Я тебя про медь спросил.
— Не-е. — Литовкин уже слегка захмелел. — Я тя, конечно, понимаю. Но мы не по меди. Мы по л ю м и н и ю.
— А на хрена эта куча железа? — Катрич снова подлил в баночку, которую Литовкин держал в руке.
— От старой власти
— Неужто так много?
— А чо? Плохо, что ли?
— Напротив, очень даже неплохо. Но разве алюминий так дорого стоит?
Литовкин не ответил.Он поднес баночку к губам, но сразу пить не стал. Принюхался.
— Самогон, что ли?
— Ты что?! — Катрич возмутился совершенно искренне. — Водка «Распутин». Долбанешь стакан, потом сидишь, на бутылку смотришь. А морда с бородой тебе подмаргивает.
Литовкин понимающе рассмеялся. Телевизионная реклама, учившая отличать «Распутина» подлинного, подмаргивавшего, от самопального, который подмаргивать не умел была на памяти…
Ближе к вечеру Катрич позвонил Рыжову.
— Иван Васильевич, я насчет л ю м и н и я. Есть нужда посетить фирму. Когда? Сегодня ночью. Идет?
До Первой Магистральной Рыжов доехал автобусом. Ждать на остановке пришлось довольно долго. Пятнадцатиминутный интервал между машинами, обозначенный на металлической табличке, оказался всего лишь данью проформе. Как популярно объяснил однажды пассажирам веселый водитель: «Автобусы у нас ходят не по расписанию, а по плохой дороге». И все всем стало ясно.
Было душно. Ветерок, дувший со стороны степи, прохлады не нес, скорее добавлял жары. Вообще лето выдалось знойное, безводное. В скверах раньше обычного пожелтели листья акаций, на ветвях, раскачиваемые ветром, как колотушки гремели сухие стручки.
По договоренности Катрич должен был подъехать к месту встречи со стороны Второй Магистральной, пересечь железную дорогу пешком, выйти к Линейному проезду. Зная особенности автобусного движения, они назначили встречу с достаточным запасом времени, и Рыжов опоздать не боялся, шел неторопливо, прислушиваясь и внимательно вглядываясь в таинственный сумрак улицы. Темень уже достаточно сгустилась, но фонари еще не горели.
Он проходил мимо старой строительной бытовкн, стоявшей у забора, когда за спиной раздался подозрительный шорох. Рыжов посильнее сжал газовый баллончик, положил палец на кнопку распылителя. Но обернуться не успел. Под левую лопатку кто-то ткнул нечто твердое. В то же время спереди из густой подзаборной тени, шаркая ногами, вышел мужик. Лица его не было видно, только силуэт и очертания круглой головы в берете.
Голос,
— Стоять тихо! Это похищение!
В другой обстановке Рыжов расхохотался. Опереточный возглас пропитого баритона мог показаться дурацкой шуткой, но когда пьянь выходит на ночную добычу, то ее неудовлетворенные желания могут окончиться и трагедией. Об этом свидетельствовал твердый предмет, упиравшийся в спину. К смеху такое не располагало. Надо было держаться испуганно, чтобы нападавшие не завелись, больше того, успокоились.
— Ребята, только не убивайте!
Такого рода просьба позволила гопстопннкам почувствовать, что их жертва испугана смертельно и любые требования будут исполнены.
— Не бзди! — сказал Хрипатый. — Тебе сказано: похищение. Выкладывай выкуп! Освободим.
— Вы что, мужики! — Рыжов старался как можно убедительнее изображать страх и растерянность. Ситуация все больше походила на анекдот, но анекдот был скверный. — Вы меня с кем-то спутали.
— Ни с кем, — из-за спины прозвучал бабий голос, столь же пропитой, как голос мужика. — Гони двадцать штук! Только быстро!
— Боже правый! На охоту за бутылкой вышла семейная пара алкашей.
Рыжов продолжал переговоры.
— Офонарели, ребята? — спросил он, делая вид, будто не понял, что за спиной женщина. — Откуда у меня двадцать?
— Ну, десятка есть, это точно. Гони! Приказ давал право на движения.
— Сейчас, мужики. Достаю. Только не бейте…
Рыжов резким движением ушел корпусом влево, развернулся на каблуке и пустил струю аэрозоли в лицо невежливой леди. Второй импульс плеснул сногсшибательное облако газа в сторону мужчины. Баллончик не подвел. Полицейская смесь из Германии сработала надежно.
Рыжов быстро нагнулся и обыскал лежащих. Из внутреннего кармана мужчины вынул паспорт. Посветил фонариком — Собакарь Аким Кузьмич. Документы женщины оказались в хозяйственной сумке. Репенко Раиса Трифоновна. Здесь же лежали две пустые бутылки из-под водки и одна маленькая из-под пива. Вторая такая же — ею женщина тыкала Рыжову под левую лопатку — разбилась при падении.
Катрич вынырнул из-за угла бесплотной тенью.
— И что нам с ними делать?
— Спроси что попроще. Во всяком случае до конца дела отпускать нельзя.
— Лады.
Катрич поднял и поставил на ноги мужчину. Достал наручники.
— Лапы, господин как вас там.
Щелкнули замки.
То же самое он проделал с дамой, не дав ей никаких преимуществ.
— Пошли!
Они пересекли двор, заваленный железом. Аким Кузьмич, обалдевший от химии, несколько раз спотыкался и чуть не падал. Только мощная рука Катрича удерживала его за ворот от приземления.
Калитку в воротах ангара Катрич открыл без труда: замок был местного производства — простой и дешевый.