Крысятник
Шрифт:
— Вижу, что мы размышляем с вами в одном направлении. — Полковник вытащил новую сигарету, размял ее, затем вновь с каким-то остервенением вогнал обратно в пачку. — Конечно, очень неприятно, что одним из наших сотрудников заинтересовался третий отдел… Но лично я надеюсь, что все обойдется. Елизаров отменный профессионал… Хотя, если он что-то вобьет себе в голову, его трудно потом разубедить в обратном. Уж мне-то это известно… Лично я склоняюсь к тому, что это очень искусная подстава. А если это действительно так, то человек, сумевший провернуть такое дело, очень хитер и коварен. Я буду с вами откровенен, потому что вы друзья Михаила. Чертанов человек
Оттепель неожиданно сменилась заморозками. И если бы не увеличение светового дня, то можно было бы предположить, что время повернуло вспять. В самом начале месяца произошло еще два убийства. И вновь скупщики!
Один из них был обнаружен близ Алексеевского лесопарка вмерзшим в огромную грязную лужу. Причем глаза его были широко раскрыты, как будто бы он успел рассмотреть на самом ее дне что-то необыкновенное. Удар был нанесен сзади и, скорее всего, внезапно, каким-то тяжелым и острым предметом. Затылочная кость, раскрошившись, парализовала мозг, так что смерть была мгновенной.
Другого нашли у железнодорожных путей, близ Казанского вокзала. Место глуховатое, правда, обжитое колонией бомжей, так что оставалось гадать, какая такая нелегкая вынудила приличного человека отправиться в лабиринт разбитых вагонов.
Удар был так же нанесен сзади и так же неожиданно. Но все же, видимо, только в последние мгновения своей жизни мужчина почувствовал что-то неладное и успел слегка повернуться, а потому раздроблена была правая височная кость, из-за чего значительно нарушилась симметрия головы. Руки застыли у головы убитого, словно он пытался защититься от надвигающейся смерти. Но удар был нанесен с такой невероятной силой, что легко пробил заслон из сцепленных пальцев.
В первом случае на лице убитого застыли покой и безмятежность. Он даже не успел осознать, что же с ним произошло. Просто душа выпорхнула из раны и воспарила к небесному своду. А вот у второго — рот уродливо перекошен, а глаза от застывшего в них ужаса выглядели настолько огромными, что запросто могли вырваться из орбит на комья смерзшейся земли.
Убийства антикварщиков вызвали волну откликов и слухов. Редкий день пресса не упоминала об этих роковых событиях. Неведомый шантажист, заверивший Бориса Львовича Котляра в том, что любой репортер «Криминальной хроники» с радостью ухватится за возможность узнать горячие факты о ведении дела, был абсолютно прав. Но никакой приподнятости от предстоящей встречи с прессой Котляр не испытывал. Как и от того, что шантажист пренебрежительно именовал его, работника МУРа, Пупсом.
Он нервно посмотрел на перекресток, откуда обещал появиться журналист с газетой в левой руке. Стрелки часов уже показывали пятнадцать минут ожидания, но журналиста все не было. Котляр скривился, подумав о том, что так долго он не ждал
— Вы давно меня ждете? — раздалось у самого его уха.
Котляр от неожиданности вздрогнул. Обернувшись, он увидел долговязого длинноволосого парня, появившегося совсем не с той стороны, откуда его ожидали. Конспиратор хренов!
— Удостоверение покажи, — буркнул Котляр. Сам-то он торчал на условном месте как вкопанный и теперь чувствовал себя обманутым.
— Теперь вы, — предложил парень, судя по удостоверению, оказавшийся Курдюковым, штатным сотрудником газеты «Криминальная хроника».
— Перебьешься!
— Нет. Меня интересует только надежный источник информации. С темной лошадкой я вести переговоры не уполномочен.
— Это я — темная лошадка? — Сунув под нос журналисту свое удостоверение, Котляр предупредил: — Смотри, если моя фамилия или должность промелькнет в твоем репортаже, то следующий будет посвящен тебе лично! Под названием: «Знаете, каким он парнем был»…
Смех Курдюкова прозвучал несколько натянуто, но обижаться он не умел, что, скорее всего, было связано со спецификой его профессиональной деятельности. Много ли нароешь, если постоянно будешь ходить с обиженной физиономией? У хорошего репортера в глазах должен быть блеск, какой можно заметить во взгляде ищейки, учуявшей след. В сущности, Игорь Курдюков был неплохой парень, но его личная трагедия заключалась в том, что он не способен был отделять героев своих репортажей от реальной жизни, а потому частенько просто заигрывался. Но это, скорее всего, было издержкой профессии.
— Есть информация по делу об антикварщиках, — буркнул Котляр, косясь на прохожих.
— Очень интересно.
Сам того не ожидая, Курдюков ощутимо стиснул пальцами локоть собеседника. Котляр выдернул руку и сердито произнес:
— Ну, чего ты вцепился-то!
— Извините, как-то само получилось. И что по делу об антикварщиках?
Борис Львович неожиданно подумал, что у каждой неприятности есть свои положительные стороны. Да, шантажист распорядился слить кое-какие сведения прессе, но никто не заставлял его, Котляра, делать это даром. Повеселев, он предупредил:
— Сведения важные. Мне хочется знать, сколько я получу за них?
— Если информация действительно интересная, я могу дать тысячу долларов. Это максимум! — Раскинув руки, Курдюков виновато признался: — Бюджет, знаете ли. Мы ограничены в средствах.
Котляр почувствовал приятное тепло в середине груди.
— У нас в убойном отделе работает некий майор по фамилии Чертанов, — произнес он значительно. — Так вот, в последнее время им заинтересовался третий отдел, проводящий служебные расследования.
— Вот как? Интересно! — вяло откликнулся Курдюков.
Совсем рядом, едва не задев беседующих крылом, проехал «Фольксваген Пассат» и щедро окатил обоих грязной водой.
— А ты не нашел лучшего места, чтобы поговорить? — рассердился Котляр, стряхивая воду с пальто. Надежды на то, что грязь останется незамеченной на темно-серой ткани, было мало. — Давай-ка лучше отойдем в сторонку.
Они свернули за угол. Котляр невольно посмотрел вверх: не хотелось, чтобы в довершение ко всем неприятностям на голову упала сосулька.