Крюк. Лабиринт
Шрифт:
Она попробовала произнести текст еще раз сначала: «Через ужасные опасности и бесконечные трудности я нашла дорогу сюда, в этот замок возле Гоблин-Сити, чтобы забрать ребенка, которого Вы украли... »
Она сделала паузу и посмотрела на изображение мамы, где та была в объятиях Джереми. Сара подумала: «Надо со всех сторон подготовиться к делу, и тогда это поможет овладеть ролью». Она вспомнила, как мама рассказывала: «Если хочешь войти в образ, обязательно нужны подпорки. Правильно выбранный костюм, косметика, парики — это все намного важнее для артиста, чем для зрителя. Эти подпорки
Сара вынула губную помаду из ящика туалетного столика. Провела помадой по губам и сомкнула их, как делала мама. Вплотную приблизилась к зеркалу, посмотрела на лицо и наложила еще немного помады по краям губ.
Раздался стук в дверь и голос отца снаружи:
— Сара? Можно мне поговорить с тобой?
Не отрывая взгляда от зеркала, она произнесла:
— Нам не о чем говорить.
Она замерла в ожидании. Отец не войдет в комнату до тех пор, пока она не пригласит его. Она представила себе, как он стоит там за дверью, недовольный, и потирает лоб, мучительно соображая, ЧТО и КАК ему следует дальше сказать: с одной стороны, это должно звучать решительно, потому что он обращается к женщине, но, с другой стороны, это надо сделать по-дружески, ведь он говорит с дочерью и хочет ее в чем-то убедить.
— Тебе надо спешить, — сказала Сара, — если хочешь успеть на спектакль.
— Тоби уже поужинал, — услышала она голос отца, — и теперь в постели. Было бы хорошо, если бы ты убедилась, что он заснул и у него все в порядке. Мы вернемся очень поздно.
Вновь наступила пауза, а затем послышались звуки удаляющихся шагов. Шаги были замедлены ровно настолько, сколько требовалось, чтобы выразить ими смесь огорчения и покорности. «Он сделал все, что можно было от него ожидать», — подумала Сара.
Она отошла от зеркала и с укором уставилась на прикрытую дверь.
— Можно подумать, что ты и впрямь хотел поговорить со мной? — чуть слышно проговорила она. — Едва не вышиб дверь.
А ведь было время, когда отец не уходил от нее не поцеловав на прощание. Она опять усиленно зашмыгала носом, чтоб из него не потекло. Да, изменились порядки в этом доме.
Сара положила помаду в карман и вытерла губы салфеткой. Когда она подошла к корзине для бумаг, чтобы выбросить салфетку, она заметила какое-то изменение в комнате. Вернее, она уловила в ней отсутствие чего -то. В комнате не было Ланцелота.
Сара быстро-быстро перерыла на полке с игрушками, куклами и всякой там ерундой: обезьянками, собаками, клоунами, солдатиками, хотя заранее знала, что это бесполезно. Если б ее любимый медвежонок был там, он был бы на месте. А его не было. Значит, порядок в комнате нарушен. Щеки Сары вспыхнули огнем.
«Кто-то был в моей комнате, — подумала она. — Я ненавижу ее».
В это время от ворот их дома отъезжало такси. Сара услыхала шум включенного мотора и подбежала к окну.
— Я ненавижу тебя! — крикнула она.
Никто не услышал ее, кроме Мерлина. Но и он не мог сделать больше того, что уже делал: громко и непрерывно лаял у себя в гараже.
Сара знала, где наверняка найдет Ланцелота. Этому Тоби давали абсолютно все, что его душечка пожелает. У него уже сейчас было игрушек намного больше, чем у Сары. А ему все давали и давали — каждый день и без всяких вопросов.
Она ворвалась в детскую комнату. Ее медведь, беспомощно раскинув лапы, валялся на ковре. Конечно, его выбросили как ненужную вещь. Сара подняла Ланцелота и прижала к себе. Тоби, раздувшийся от молока, которым его напоили, почти спал в своей детской кроватке. Когда Сара вошла, он встрепенулся.
Она с ненавистью посмотрела на ребенка:
— Я ненавижу ее. И тебя ненавижу.
Тоби заплакал. Сара вздрогнула и прижала Ланцелота еще крепче к груди.
— Ооо, — простонала она. — Кто-нибудь... Спасите меня. Заберите меня из этого ужасного дома.
Теперь Тоби уже ревел вовсю, и лицо его сделалось красным. Сара стонала, на дворе лаяла собака. Прямо над их домом ослепительно сверкнула молния и грянул гром. В доме задребезжали окна. В кухонном шкафу заплясали чашки.
— Спасите меня, кто-нибудь! — взмолилась Сара.
— Тихо! — приказал гоблин и открыл один глаз. Все домовые вокруг него, над ним, под ним, — вся эта куча гоблинов медленно и сонно зашевелились. Открылся у кого-то еще один глаз, и еще один, и еще — безумные, воспаленные, вытаращенные глаза.
У одних гоблинов были на голове рога, у других изо рта торчали клыки, у некоторых вместо пальцев были когти, как у хищных птиц. Были одетые как рыцари: в шлемах и латных воротниках. И у всех у них на ногах была чешуя, и глаза у всех были злыми.
Они спали свалившись в кучу, в своем грязном жилище, которое было в одной из темниц королевского замка гоблинов. Домовые постепенно продирали глаза и начинали прислушиваться.
— Да успокойся же, тихо ты, шшш, — произнося эти слова Сара пыталась успокоить не только своего братика, но и себя в равной мере. — Ну что тебе надо? А? Хочешь, расскажу тебе сказку? Ведь все хорошо.
Она задумалась на одно мгновение — и начала пересказывать историю взятую из «Лабиринта».
— Однажды жила-была на свете прекрасная юная девушка. Она жила с мачехой, которая всегда оставляла ее нянчиться с малышом. А у того был противный характер: он хотел, чтобы все игрушки принадлежали ему одному, и девушка чувствовал себя в этом доме почти что рабыней. Но была у нее одна тайна, о которой не знал никто: король гоблинов влюбился в нее и дал ей огромную власть.
Все гоблины в замке широко раскрыли глаза — и обратились в слух.
Снова ударила молния и загрохотало, но Сара и Тоби уже немного успокоились.
— Как-то вечером, — продолжала Сара свой рассказ, — когда ребенок повел себя совершенно отвратительно, девушка не вынесла мучений и позвала на помощь гоблинов. И они сказали ей: «Произнеси те слова, которые ты ХОЧЕШЬ сказать, и мы заберем малыша в город гоблинов, и тогда ты станешь свободной». Вот что они ей сказали.
Домовые в замке энергично закивали.