Ксанари. Дорога слёз

Любимка Настя

– Ваши сиятельства, – позвал Танрис.

Одновременно вскинули головы. Воин стоял с двумя тарелками, которые протягивал нам.

Запах шел изумительный. А на вкус оказалось просто потрясающе, пусть и всего лишь мясная похлебка.

– Знаешь, – протянула Инелл, – в лесу кормят вкуснее, чем во дворце.

От второго костра, где сидели арханы, раздались робкие смешки.

– Мое почтение повару, – не обращая внимания на смех, продолжила Инелл.

Теперь же смеялись в голос, я тоже не скрыла улыбку.

– Благодарю, –

поднялся Танрис и отвесил поклон.

Инелл дружелюбно помахала рукой.

Звезды одна за другой усеяли небо.

Ночь мягко опустилась на нас. Мы слишком устали за эти два дня, чтобы засиживаться долго у костра. Поэтому, еще раз поблагодарив арханов и пожелав им спокойной ночи, удалились в шатер.

– Ксан, я так боюсь за тебя, – вновь завела старую песню сестра.

– Ложись уже, а я спою тебе, – перевела я тему.

Я прекрасно знала, что Инелл любит мои песни. Это уже давно сложившаяся традиция – колыбельные. Правда, последние два года пела я их ей не часто.

Инелла быстро улеглась под одеяло. Я легла рядом, обняв сестру.

– Закрывай глаза, – приказала ей.

– Спой лунную, – послушно выполнила требование она.

Вздохнув, начала:

Она спускалась под вечер, сквозь облака пробиваясь,

Его уставшие плечи холодным светом терзая.

Она тянула ладони к нему, желая ответа.

Забыв, что утром утонет в морях июльского света.

Он звал ее, умоляя хоть на мгновенье остаться.

Она тонула, сияя, и не могла задержаться.

Да, он и она, как волк и луна,

Друг у друга под арестом.

Да, снова без сна и он, и она,

Знают, что не будут вместе¹

Сестра уснула. На ее лице появилась безмятежная улыбка. Поцеловав Инелл, слегка отодвинулась, слишком жарко. Скоро усталость взяла свое, уснула и я.

– Где я? – удивленно рассматривала белый пол.

Странный сон. Словно я в тронном зале, а вокруг ни души. Только трон… на котором кто-то сидит. Не было страха, лишь острое любопытство. Я шла к тому, кто возвышался надо мной.

Не дойдя несколько шагов, вздрогнула. Будто статуя, самая прекрасная в мире, неподвижно сидел тот самый незнакомец. В немом восхищении разглядывала его.

Такой же, каким я его запомнила. Длинные пепельные волосы и пронзительные синие глаза. Только взгляд холодный, пробирающий до костей.

Подошла ближе, так и хотелось его потрогать.

– Знаешь, я столько

о тебе думаю, но снишься ты мне впервые, – не знаю, почему сказала вслух.

На мгновение мне показалось, что глаза незнакомца блеснули. Нет, всего лишь показалось.

– Странно, да? И как я умудрилась влюбиться в незнакомца? Но… ты не выходишь из моей головы.

Мне хотелось выговориться, высказать хоть кому-то то, что давно осело в моем сердце.

– Я не знаю, кто ты, господин надменная статуя, и вряд ли тебе известно мое имя. Впрочем, второе поправимо.

Я склонилась в низком поклоне. В таком, какой предназначается князю или королю. Высшая степень уважения, если учесть, что я сама голубых кровей.

– Позвольте представиться, младшая княжна Эрсарана, Атриэль Ксанари де Риан, – медленно поднялась, – но все зовут меня Ксан.

Зачем-то потеребив рукав рубашки, продолжила:

– Обычно все спрашивают, почему я пользуюсь вторым, а не первым именем. Это имя дала мне мама, – прикрыла глаза, – а по традиции князей Эрсарана первое имя должно начинаться на гласную, второе на согласную. Впрочем, такая традиция у многих аристократов существует.

Мне вновь почудились изменения во взгляде незнакомца. Теперь в них промелькнул интерес. Подошла ближе, нет, все та же холодность.

– Я никогда не жила мечтами. Забавно слышать от столь юной девушки? Можешь не отвечать, – рассмеялась, – только последний месяц иногда я позволяю себе мечты. Глупо и так наивно.

Мне надоело стоять. Ничего лучше, как ходить вокруг трона, я не придумала.

– Моя сестра столько раз влюблялась, столько рассказывала про это чувство, но… я что-то сходства со своим не нахожу. Чувствую себя дурой. Дожила, изливаю душу статуе.

Фыркнула.

– Хотя мой сон, что хочу, то и делаю, – остановилась вновь напротив его лица.

Странно, вроде сон, а я в том, в чем уснула, да и мурашки по телу бегут. Мне никогда такие сны не снились. Разве в кошмарах все так же ярко бывало.

– Холодно у тебя здесь, – поежилась, – но те, среди кого я живу, холоднее.

«И чего меня откровенничать потянуло?»

– Интересно, вспоминаешь ли ты обо мне? Вряд ли.

Села прямо у ног статуи, спиной почувствовав их холод. Ледяная статуя, но так похожа на оригинал.

– Я слишком непримечательна. Пусть и уродиной меня не назвать, но вряд ли кто-то полюбит дочь наложницы, в чьих жилах течет кровь северного народа Имарми, – вздохнула, перекинула косичку на левое плечо. – Разве охотник за приданым, – хмыкнула я, – все же отец признал меня. Он самый лучший отец в мире. А я стараюсь быть образцовой дочерью. Но… иногда так хочется разреветься на его плече и пожаловаться. Не для того, чтобы обидчиков наказали, а просто выговориться. Стыдно признавать, мне хочется, чтобы меня пожалели. Как в детстве.