Ксанское ущелье
Шрифт:
— Зашиблась немного. Пройдет.
— Ну как дела?
Габила выразительно глянул на жавшихся у дверей Иласа и Мухтара. Те тут же закрыли за собой полог.
Глаза Ольги привыкли к полумраку шатра, и она разглядела потупившегося, смущенного Васо.
— На ловца и зверь бежит! — воскликнула девушка, и не пытаясь скрыть своей радости. — Сегодня у нас должен быть Майсурадзе из центра. Он как раз велел послать за тобой! Здравствуй, Васо!
— Здравствуй, Ольга!
— Вот и увиделись мы до Тбаууацилла! Я очень рада.
— И я… очень
— Неужели больше рад, чем тому, что мы тебе патронов раздобыли? — пошутил Габила. — Признавайся!
— Я думаю, Ольга тоже не без патронов пришла.
— Хитрец!.. Ну, а всерьез, сестра, что случилось?
— Пришлось в Тифлисе петлять. Чуть не попалась. Шпики за нас всерьез взялись.
— Что нового в городе?
— Много. Да не все нам в радость.
— Говори, Васо тоже надо знать, что происходит в мире.
— В двух словах: новый губернатор принимает меры, чтобы покончить одним ударом с отрядами мстителей. Казаки в городе появились. Майсурадзе все расскажет. Скоро он будет здесь. Ахмет с Гиглой его сопровождают.
— Так, может, встретить их?
— Думаю, они уже у первого поста. Пошли людей, чтоб патроны с повозки на вьюки переложили.
Габила отогнул полог:
— Илас! Возьми человек пять и вьючных лошадей. Встречай Ахмета у первого поста.
Когда Габила обернулся к сестре, она уже спала, неловко запрокинув пышноволосую голову. Бережно поддерживая девушку за плечи, Васо подложил ей под голову свернутый потник и накрыл своей буркой.
…Ольга открыла глаза, и до нее донесся характерный, с хрипотцой, голос Ахмета, с усмешкой рассказывающего о своих злоключениях.
— Пропало бы наше оружие, если бы не Гигла. Увидел стражников вдалеке и давай открывать патронные ящики в бричке. Я ему: «Что ты делаешь? Авось пронесет!»
«Открытыми, — говорит, — как раз надежнее провезем. Я этого длинного знаю. Не дурак выпить. Открывай, открывай!»
Я сдвинул сено под себя, лошадям торбы навесил, будто кормить решил посреди дороги. А Гигла на те же патронные ящики раскинул бурку, уалибах [13] разломал, из бурдюка нацедил в рог: «На, пей, скорее! Да крякай позабористей!» Я беру рог в руки и начинаю традиционный тост: «Всемогущий бог, не откажи в покровительстве рабу своему! Чтоб во здравие пошел мне этот рог вина, а не в тягость…» Гигла во все горло, будто уже выпил, хохочет: «Змея мяты боялась, так бог ей мяту к самой норе послал!» Жандармы тут как тут. Гигла со смехом отнимает у меня рог: «Пока ты свой тост закончишь, их благородие (это он длинному) выпьет и закусить успеет!» Тот усы гладит: «Нельзя, на службе я». Гигла свое тянет:
13
Уалибах — пирог с сыром (осет.).
«Да разве это питье? Арака-то вся у него давно выдохлась. Жадничал, а теперь хоть вылей».
«Ну, разве что если выдохлась!» — говорит длинный. Он у стражников за старшего был.
Осушил он рог. А Гигла и двум остальным жандармам по рогу нацедил.
«Пейте на здоровье! — приговаривает. — Служба у вас не легкая!» «Да уж служба у нас — не позавидуешь! Ни днем ни ночью покоя нет».
И тут длинный увидел патронные ящики, увидел и винтовки. «Оружие везете?»
«Оружие, век бы его не знать! — говорит как ни в чем не бывало Гигла. — Князь Амилахвари ждет не дождется этих патронов. Слыхали, дворню решил вооружить? До смерти абреков боится! От Бакрадзе ему посылку везем. Пусть палит в небо, как в копеечку!»
Услышав имена местного князя и самого начальника Горийского уезда, длинный жандарм заметно успокоился: «Чего посреди дороги встали?»
«Какая разница? — беспечно махнул рукой Гигла. — Пусть лошади отдохнут!»
«Так хоть бы ружья на колени положили — вдруг кто нападет?» «Клади не клади — неопытного стрелка сразу видать. А если бы наши хозяева боялись грабежа, так они хоть бы одного провожатого в дорогу дали. Знай твердят: «Свезите засветло!» Будто нам охота ночью тащиться! Вот и вы, ваше благородие! Послали бы с нами своего напарника! Нам бы куда спокойнее было!»
«Эй, ты, деревня! — взвился длинный — Ты говори, да не заговаривайся! Видно, перебрал из бурдюка, вот и мелешь околесицу».
«Эх, ваше благородие, — пустил слезу Гигла. — Да если в нашей подневольной жизни не заглядывать в рог, так впору заранее ложиться и глаза закрывать. Одна радость — выпить с устатку!»
И он опять наполнил рог, протягивая его старшему жандарму.
Тот принял рог, продолжая ворчать в пушистые усы:
«Тебе дело говорят: дорогу надо коротать, чтоб беды не нажить, а ты — свое. Чтоб у меня засветло добрались до места! Беда случится, вы все в стороне, у вас голова не болит, а нам — отдувайся, с нас тот же Бакрадзе три шкуры сдерет!»
А наш Гигла ему и тут:
«Что и говорить, ваше благородие! Служба у вас — не позавидуешь. У меня двоюродный брат в Гори в жандармах, так веришь — нет, по неделе дома не ночует! А начальство, думаешь, лишний рог вина ему поднесет? Чуть что — так в зубы или нагайкой отходит! Спаси и сохрани!»
Видно, Гигла в самую точку угодил: длинный крякнул и опорожнил рог.
«Чтоб засветло прибыли!» — кричит.
Вот мы и прибыли засветло…
— Ну и здоров ты врать, Ахмет! — откликаются довольные голоса слушателей.
— Что мне врать? Может, скажете, что я у Среднего Закора трех стражников уложил, а?
Ольга слышит веселый голос Иласа:
— Не ты, не ты. Это наш гость Васо Хубаев постарался.
— Вот это, я понимаю, гость!
— Да это ж я не один, — смущается Васо. — Илас тоже потрудился.
«Васо… — с нежностью думает о парне Ольга. — Милый… Не приснилась ли мне наша вчерашняя встреча?»
В просвете откинутого полога заботливое лицо Иласа.