Ксаврас Выжрын

Дукай Яцек

– Что случилось?
– буркнул заслюнявившийся старик в коричневом пальто, глядя на пришедших исподлобья.

– Выключи!
– рявкнул Выжрын Смиту, поднимаясь с земли и указывая калькулятором в сторону головы Айена.

И так случилось, что все сразу сфокусировали взгляды на шлеме американца и горящей на нем красным надписи ON.

В этот же момент Шмига сунул руку в сидор, выхватил оттуда пистолет и нацелился в Ксавраса.

Смит повернулся и сделал шаг в сторону, чтобы захватить образ смерти полковника во всей его панораме. Но при этом он невольно, буквально на мгновение, он перекрыл линию выстрела Шмиги.

Раздался грохот и пронзительный крик. Ксендза с разорванной в клочья грудной клеткой отбросило на кривую сосну.

Вышел Конь Иной Цвета Огня тут же нацелил свою пушку в Смита. Он даже не поднялся из полуприседа; по подбородку стекал ягодный сок.

– Выключи, - повторил Выжрын.

Смит выключил.

Все остальные тем временем схватились на ноги и подошли к трупу Шмиги; ксендз все еще сжимал в руке рукоять черного пистолета. Хромой рыжий мужик в черных очках пнул останки носком тяжелого сапога. Мрачный толстяк почесал голову и оглянулся на Ксавраса.

– Не очень-то хорошая реклама, - сказал он.

– Это точно, - пробормотал тот и бросил через плечо своему телохранителю: - Смотайся за Евреем.

Вышел Конь Иной Цвета Огня поставил пушку на предохранитель и побежал в лес..

Смит присел на земле. Такая лягушечья перспектива делала фигуры выжрыноцев в его объективах великанами.

– Выходит, его таки взяло, - шепнул он.

Ксаврас услыхал и задумчиво выпятил губу.

– Флегма, - обратился он к толстяку.
– Разбуди-ка человека и пройдитесь за барахлом этого святоши.

– Ага, - кивнул тот и ушел.

Оставшаяся троица занялась обыском одежды и сидора Шмиги.

Ксаврас присел рядом со Смитом. При этом он постукивал калькулятором по небритому подбородку.

– Ты спас мне жизнь, сказал он.

Айен глянул на него как на сумасшедшего.

– Спас, спас, - подтвердил Ксаврас.

Смит со злостью сорвал шлем с головы.

– Это все машина, - буркнул он.
– Эта чертова камера.

Все дело в том, что оператор с глазом, приложенным к окуляру камеры, или же фотограф с нацеленным аппаратом, забывают о теле и позволяют полностью засосать себя взгляду, как будто бы надели перстень Гигеса. Половина случаев смертей военных корреспондентов случаются из-за их неосторожности, которая постороннему наблюдателю кажется безумной отвагой. Такой оператор в погоне за лучшим кадром способен влететь прямо под пули. И здесь нет ничего общего с их индивидуальными способностями, потому что кандидаты в репортеры не подбираются по содержанию тестостерона в организме. Просто-напросто - раньше или позднее, но такое случается с каждым.. Могущество объектива - штука ужасная. Это смертельный наркотик. В WCN даже проводили занятия на эту тему, но Смит никогда не предполагал, что подобное случится и с ним; хотя, по правде, никогда у него не было предположений для подобных выводов, поскольку еще никогда он не попадал в столь экстремальную ситуацию.

– Ах, машина, машина. Значит, это не ты? Тогда все в порядке. Ксаврас начал собирать карты.

Вернулся Вышел Конь Иной Цвета Огня вместе с каким-то худощавым мужчиной, лицо которого было закрыто черной шапкой трубочиста с двумя отверстиями для глаз - глаза же у него были голубые - той голубизны, что бывает у чистейшего льда. Руки были закрыты кожаными перчатками. Этот второй сделал рывок, обошел Вышел Конь Иной Цвета Огня и остановился над Выжрыном.

– А вот и твой Иуда, - сообщил ему Ксаврас, не поднимаясь, не переставая сворачивать пластиковую подстилку, вообще не глядя на мужчину в шерстяной шапочке.

– Кто?
– У Еврея был низкий, хрипловатый, дрожащий голос, выдающий весьма почтенный возраст.

– Шмига.

– Ну что же.

И тут рыжий в солнцезащитных очках, который до сих пор обыскивал труп, крикнул:

– Есть!
– и поднял руку с чем-то резко блеснувшим в лучах восходящего солнца.

Выжрын поднялся, подошел к нему и забрал предмет.

– Ну, ну, - бормотал он, поворачивая предмет в ладони.
– С собой таскал. Миниатюризация... Интересно, какая тут может быть мощность?
– он вернулся к Смиту и показал ему посеребренный портсигар Шмиги, с уже вскрытым двойным дном и вытащенными на свет электронными платами, что находились под ним.
– Может это спутниковая? Как, пан Смит? Не знаете?

– Если его раскрыть, то поверхности должно было бы хватить. Китайцы вообще сейчас разработали в часах. Не знаю, все возможно.

– Ладно.

– Так что?
– фыркнул переполненный иррациональным возмущением и горечью Смит.
– Он был шпионом, так? Попытался убить вас, потому что так ему, вроде бы, приказали русские?
– Он взял шлем, поднялся на ноги.
– И передать этого вы, конечно же, мне не позволите?

– Спокойно, чего это вы так орете? Люди еще спят, зачем их будить...

Айен выпустил накопившийся в легких воздух. Только сейчас он понял, что все собравшиеся пялятся на него: те, что сидели над трупом Шмиги, замаскированный Еврей, и Вышел Конь Иной Цвета Огня, и сам Ксаврас. В их глазах он только что свалял дурака.

Смит повернулся и ушел.

Он дошел до опушки леса, и перед ним открылась та же самая котловина, что и вчера вечером, только теперь свет падал с другой стороны, и тени ложились в другую сторону. Он уселся на траву, холодную и мокрую от утренней росы. Его знобило. Внезапно ему захотелось закурить - впервые в жизни Смит почувствовал физический голод никотина. Но, понятное дело, ни одной сигареты у него не было. Он ругнулся и втянул воздух. Потянуло табачным дымом. Айен оглянулся. За ним стоял Выжрын и задумчиво курил.

– Нехорошо вышло.

– Вы все одинаково сошли с ума.

– Я давно уже это подозревал.

Через мгновение Смит расхохотался идиотским смехом.

Выжрын усмехнулся под нос. Подошел, присел на пятки.

– Вы же, наверное, примете благодарность. Только не надо говорить, что не за что, поскольку мне кажется, что моя жизнь чего-то да стоит.

– Это в вас говорит мегаломания, - покачал головой Айен.

– Двести пятьдесят миллионов долларов.

Тут уже рассмеялись оба.

Ксаврас протянул руку.

– Борис. То есть, Антон.

Смит пожал протянутую руку.

– Очень приятно. Что, ожог каким-нибудь боевым газом?
– спросил он, указывая подбородком на красную кожу ладоней полковника.

– Это? Нет, это у меня с детства.

У Смита не осталось ни грамма энергии, Выжрын выкачал ее буквально за пару минут; у Айена не было сил злиться на него, проявлять презрение и сопротивляться этим скупым, свежим улыбкам с поморщенного слишком многими ветрами, слишком большим количеством солнца и неизбежных выборов лица. Хватило нескольких слов, нескольких жестов - и желание сопротивляться оставило американца. Он вспомнил диагноз блаженной памяти Шмиги. Свечка. Ее пламя сейчас колебалось в ритм дыхания Ксавраса.