Ксеноцид
Шрифт:
— Ужасно много всех этих «если», — заметила Валентина.
— Ты кое-что забыла, — вмешался Ольхадо. — Мы начали от предположения, что чего пожелаешь, то и исполнится.
— Все правильно, я забыл об этом напомнить, — согласился с ним Грего. — Еще мы предполагаем, будто королева улья правильно объясняет, что неорганизованные филоты реагируют на образцы в чьем-то разуме, немедленно воспринимая любую роль, которая в данном образце достижима. Так, что вещи, понимаемые в Снаружи, немедленно начинают существовать здесь.
— Все это совершенно ясно, — подтвердила Валентина. — Удивляюсь лишь, что ты не догадался об этом ранее.
— Факт. Итак, что мы делаем.
— Если каждая точка нашего пространства соответствует точке в Снаружи, то разве не следует произвести полностью путешествие там, вместо здесь? — спросила Валентина.
— Там совершенно иные законы, — объяснил ей Грего. — Там не существует «где». Предположим, что в нашем пространстве «где», то есть относительное положение, это всего лишь искусственный порядок, которого придерживаются филоты. Такова договоренность. Точно так же, как и расстояние, раз уж об этом зашла речь. Мы измеряем расстояние тем временем, которое требуется на преодоление данного расстояния… но время это необходимо потратить лишь потому, что филоты, из которых состоит материя и энергия, не нарушают договор, касающийся законов природы. Таких, к примеру, как скорость света.
— Они придерживаются ограничения скорости.
— Да. Если бы не такое ограничение, размер нашей вселенной мог быть бы любым. Если представишь вселенную в виде шара и станешь снаружи, то этот шар может иметь диаметр в дюйм, триллион световых лет или же в микрон.
— А когда переходим в Снаружи…
— Вселенная Внутри имеет точно такой же размер, как и любая из неорганизованных филот. То есть — никакой. Более того, поскольку там не имеется положения, все филоты одинаково близки или же не-близки к любой точке нашего пространства. Потому-то мы можем возвратиться Вовнутрь в любом месте.
— Звучит это чуть ли не как банальность, — заметила Валентина.
— Ну… да, — признал Грего.
— Желать очень сложно, — прибавил Ольхадо.
— Чтобы удержать образец, ты должна его по-настоящему понять. Любая филота понимает лишь собственный фрагмент реальности. Она полагается на филотах, заключенных в ее образце: а именно, что они выполнят свое собственное задание и удержат свои собственные образцы. А те зависят от филоты, контролирующей образец более высокого уровня, составными частями которой они являются: она же должна указать им нужные места. Филота атома доверяет филотам нейтрона, протона и электрона в том, что те сохранят свои внутренние структуры, но и филоте молекулы, что та удержит атом в нужной позиции. Филота атома концентрируется на собственном задании, то есть — на указании места атомным частицам. Так функционирует реальность… во всяком случае, в этой модели.
— То есть, мы перебрасываем целое в Снаружи, а затем назад — Вовнутрь, — сказала Валентина. — Это я поняла.
— Так, вот только кто это сделает? Ведь техника пересылки требует, чтобы образцы корабля и его содержимого образовывали независимый образец, а не только случайное сопоставление. Когда ты загрузишь корабль, и туда войдут пассажиры, ты ведь не создаешь живой образец, то есть — филотический организм. Это тебе не рождение ребенка. Корабль и его содержимое, это всего лишь собрание. В любой момент он может распасться. И когда ты перенесешь все филоты в неорганизованное пространство, в котором нет ни «где», ни «то», ни какого либо организующего правила, как они тогда соединятся? А если даже и объединятся в известные им структуры, что ты получишь? Множество атомов. Возможно, что даже живые клетки и организмы… но без скафандров и без космолета, поскольку те ведь не живые. Атомы, может даже кружащиеся вокруг молекулы, скорее всего копирующие себя как сумасшедшие, потому что неорганизованные филоты повторяют образец… Но вот корабля у тебя нет.
— Это смерть.
— Нет, вовсе необязательно. Ведь кто знает? Там ведь обязательны другие правила. Дело в том, что ты не сможешь возвратить их в том же состоянии в наше пространство, потому что вот это уже наверняка будет смертельным.
— Выходит, ничего не выйдет?
— Не знаю. Реальность существует в пространстве Внутри, поскольку все филоты, из которых оно состоит, согласились придерживаться правил. Они знают собственные образцы и точно такие же образцы реализуют. Возможно, что все это удержится Снаружи, но при условии, что корабль, груз и пассажиры полностью познаны. Если имеется знающая, которая может овладеть разумом всю структуру.
— Знающая?
— Я уже говорил, Джейн должна мне кое-что просчитать. Она должна проверить, имеется ли у нее доступ к такой памяти, чтобы разместить образец связей целого космолета. Сможет ли она охватить данный образец и представить его в новом положении.
— Это и есть та часть о желании, — вмешался Ольхадо. — Я очень горжусь ею, потому что именно я придумал, что для запуска корабля необходим знающий.
— Собственно говоря, все придумал Ольхадо, — признал Грего. — Но в нашей работе свое имя я собираюсь поставить первым. Для него научная карьера не важна. А у меня должно иметься имя, чтобы не слишком обращали внимание на этот приговор. В противном случае мне не дадут работу в любом другом университете в других мирах.
— О чем ты говоришь? — удивилась Валентина.
— Я говорю о том, чтобы вырваться с этой дешевой планеты. Разве не понимаешь? Если все это правда, если все это работает, то я могу полететь на Реймс, на Баию или… или даже на Землю. И возвращаться на выходные. Нулевой расход энергии, потому что мы полностью обходим законы природы. Средство передвижения абсолютно ничего не требует.
— Не совсем, — запротестовал Ольхадо. — Ведь нам еще нужно лететь с орбиты на планету назначения.
— Я уже говорил: все зависит от того, чем сможет овладеть Джейн. Она должна понять весь корабль и его содержимое. Она должна представить нас Снаружи, а затем снова Внутри. Она должна полностью понять относительные позиции начальной и конечной точек путешествия.
— Из этого следует, что полет со скоростью быстрее света полностью зависит от Джейн, — догадалась Валентина.
— Если бы она не существовала, такие полеты вообще были бы невозможными. Даже если бы мы объединили все компьютеры, если бы кто-то написал соответствующую программу, то так ничего бы не получилось. Ведь программа — это всего лишь собрание, а не единство. Это сумма частей. А не… как же это называет Джейн? Aiua.
— На санскрите это означает «жизнь», — объяснил Ольхадо. — Это слово должно определять филоту, контролирующую образец, который удерживает другие филоты. Определять такие единства как планеты, атомы, животных и звезды, которые обладают постоянной, внутренней формой.