Ксеноцид
Шрифт:
— Ну ладно. Я подумаю над этим.
— Думай покрепче, — попросил Миро.
— Я знаю лишь один способ мышления, — напомнила ему Джейн.
— Ну, я хотел сказать, удели этому внимание.
Джейн могла прослеживать несколько мыслительных маршрутов одновременно, но ее мысли имели приоритеты, множество самых различных уровней внимания. Миро не хотелось, чтобы Джейн спихнула размышления над собой на какой-то из низких уровней.
— Я уделю этому внимание, — пообещала она.
— Тогда ты что-нибудь придумаешь, — сказал он уверенно. —
Какое-то время Джейн не отвечала. Миро посчитал, что она закончила разговор. Мысли рассеялись. Тогда он попытался представить, как будет выглядеть его жизнь — все так же в этом теле, но уже без Джейн. И такое может случиться еще до того, как они доберутся до Лузитании. Но если так, то этот полет будет самой большущей ошибкой его жизни. Мчась с субсветовой скоростью, он проскочил тридцать лет реального времени. Тридцать лет, которые можно было бы провести с Джейн. Тогда, может быть, он еще как-то смирился бы с ее утратой. Но потерять ее сейчас, буквально через несколько недель их знакомства… Он понимал, что слезы рождаются из-за сожаления над самим собой, но, тем не менее, плакал.
— Миро, — отозвалась Джейн.
— Слушаю.
— Как я могу придумать что-либо, чего никто раньше придумать не мог?
Какое-то время он ничего не мог понять.
— Миро, ну как я могу открыть что-то, что не является логическим выводом из того, до чего люди уже дошли и где-то записали?
— Но ведь ты же непрерывно изобретаешь различные вещи, — заявил Миро.
— Сейчас я пытаюсь поднять нечто неподъемное. Ищу ответы на вопросы, которых человеческие существа никогда не пытались ставить.
— Но ты можешь то сделать?
— Если я не способна к оригинальному мышлению, означает ли это, что я всего лишь вышедшая из под контроля компьютерная программа?
— Черт подери, Джейн! У большинства людей за всю жизнь не появилось ни одной оригинальной мыслишки. — Он тихо рассмеялся. — Означает ли это, что мы являемся вышедшими из под контроля земными обезьянами?
— Ты плакал, — заметила Джейн.
— Да.
— Ты не веришь, что я найду какое-нибудь решение. Думаешь, что я погибну.
— Я верю, что ты сможешь его найти. Честное слово. Но, тем не менее, я боюсь.
— Боишься, что я умру.
— Боюсь, что потеряю тебя.
— Неужели это так страшно? Потерять меня?
— О Боже! — шепнул Миро.
— Ты будешь печалиться обо мне в течение часа? — допытывалась Джейн. — День? Год?
Чего она от него хотела? Заверения, что когда уйдет, то не будет забыта? Что кто-то станет о ней печалиться? Почему она сомневается в этом? Неужели она не узнала его?
А может, Джейн уже достаточно человечна, чтобы желать подтверждения того, о чем и так прекрасно знает?
— Всегда, вечно, — ответил он.
На этот раз она рассмеялась. Шутливо.
— Ты не будешь жить так долго.
— Ну, что-то вроде…
Когда Джейн замолкла в этот раз, больше уже не вернулась, и Миро остался один на один со своими мыслями.
Валентина, Якт и Пликт сидели вместе на мостике и обсуждали только что узнанные факты. Они пытались разрешить, что они могут значить, что может произойти. Но пришли всего лишь к выводу, что, хотя будущего предвидеть и нельзя, вероятнее всего, оно не будет столь мрачным, как их самые худшие опасения, но и не настолько лучезарным, как самые лучшие надежды. Впрочем, не так ли устроен мир всегда?
— Все так, — согласилась Пликт. — За исключением исключений.
— Типично для Пликт. Когда она не преподавала, то говорила немного, но если уж отзывалась, ее слова всегда как бы завершали разговор. Теперь она поднялась и направилась в свою ужасно неудобную клетушку. Как и всегда, Валентина пыталась ее переубедить, чтобы Пликт вернулась на второй корабль.
— Варсам и Ро не желают меня терпеть в своей каюте, — сопротивлялась та.
— Ты вовсе им не мешаешь.
— Валентина, — вмешался Якт. — Пликт не вернется туда, потому что не хочет что-либо проворонить.
— Ага.
— Спокойной ночи, — бросила с улыбкой Пликт.
Вскоре после нее вышел и Якт. Он на мгновение положил руку на плечо жены.
— Я сейчас приду, — сказала она. И не обманывала; она собиралась идти за ним почти сразу же. Но осталась на мостике, задумавшись, пытаясь каким-то образом понять вселенную, которая все известные человеку разумные расы практически одновременно осуждала на смерть. Королева улья, свинксы-pequeninos, а теперь и Джейн, единственная в своем роде, возможно, что и вообще единственная, какая может появиться когда-либо. Настоящее обилие разумной жизни, хотя и известное лишь немногим. И все эти виды, один за другим, ожидало уничтожение.
По крайней мере, Эндер наконец-то поймет, что это естественный ход вещей. Что он не ответственен за уничтожение жукеров три тысячи лет назад в той степени, как всегда считал. Ксеноцид, по-видимому, встроен в структуру вселенной. Никакой милости, даже по отношению к наилучшим игрокам.
Как могла она верить, будто все иначе? Почему разумные существа должны быть свободными от угрозы уничтожения, что висит дамокловым мечом над каждым, когда-либо существовавшим видом?
С момента ухода Якта прошел, наверное, час, когда Валентина наконец-то выключила терминал и поднялась. Когда в голову ей пришла неожиданная мысль, она еще остановилась и сказала в воздух?
— Джейн? Джейн?
Никакого ответа.
Впрочем, никакого ответа она и не обязана ожидать. Это Миро носил в ухе драгоценный камень. Миро и Эндер. За сколькими личностями Джейн может прослеживать одновременно. Может статься, что два человека и были пределом ее возможностей. А может, две тысячи. Или два миллиона. Ну что могла знать Валентина о возможностях существа, существующего как призрак филотической сети? Если бы Джейн ее даже слыхала, Валентина не имела права отвечать на вызов.