Кто нашел, берет себе
Шрифт:
— Его адвокат сегодня попытается представить тебя бандитом, — говорит Холли. — Спросит, как ты укротил мистера Белсона. Ты должен к этому подготовиться, Билл.
— Господи, — вздыхает Ходжес. — Я ударил его только раз, чтобы помешать убить брата жены, вот и все. Применил допустимую сдерживающую силу.
— Но ты применил оружие. Точнее, носок, наполненный металлическими шариками.
— Это правда, но Белсон этого не знает. Он стоял ко мне спиной. А второй парень уже мало что соображал.
— Хорошо… — Но она выглядит встревоженной, и зубы жуют то место, которое она прокусила, когда разговаривала с Тиной. — Я просто не хочу, чтобы ты попал в беду. Пообещай, что будешь держать себя в руках, не станешь кричать, или
— Холли. — Он мягко берет ее за плечи. — Пойди на улицу. Выкури сигарету. Расслабься. Все будет хорошо, и утром в суде, и днем с Питером Зауберсом.
Она смотрит на него широко раскрытыми глазами.
— Ты обещаешь?
— Да.
— Хорошо. Я выкурю половину сигареты. — Она направляется к двери, роясь в сумочке. — Нас ждет такой напряженный день.
— Наверное. И вот что еще, пока ты не ушла.
Она поворачивается, вопросительно смотрит на него. — Тебе надо чаще улыбаться. С улыбкой ты красавица. Холли краснеет до корней волос и торопливо уходит. Но она снова улыбается, и Ходжес счастлив.
14
У Морриса тоже напряженный день, и это хорошо. Пока он в движении, сомнения и страхи не могут пробраться в его разум. Также помогает абсолютная уверенность, с которой он проснулся: сегодня ему суждено стать настоящим волком. Он больше не будет доводить до ума допотопную регистрационную систему Центра культуры и искусств, чтобы его жирный говнюк-босс хорошо выглядел в глазах своего босса, больше не будет ручным барашком Эллиса Макфарленда. С него хватит да, сэр и нет, сэр, он не желает вставать на задние лапки при виде Макфарленда. С правилами условно-досрочного освобождения покончено. Как только он заполучит записные книжки Ротстайна, уберется к чертовой матери из этого вонючего города. Ехать далеко на север, в Канаду, он не собирается. Ему хватит и сорока восьми оставшихся материковых штатов. Может, в Новую Англию? Как знать, может, даже в Нью-Хэмпшир? Читать записные книжки рядом с горами, на которые, возможно, смотрел Ротстайн, когда писал. Есть в этом некая завершенность, правда? А в романах завершенность имеет большое значение. В конце все должно сойтись. Конечно же, Ротстайн не мог оставить Джимми работать в гребаном рекламном агентстве, потому что в этом нет завершенности, одна лишь мерзкая недоговоренность. Может, глубоко в душе Моррис это знал. Может, только это и позволяло ему не рехнуться все эти годы.
И сейчас ум у него как никогда ясный.
Когда он не появится на работе этим утром, его гребаный жирный босс, вероятно, позвонит Макфарленду. Во всяком случае, он должен так поступить в случае неожиданного отсутствия условно освобожденного. Поэтому Моррис должен исчезнуть. Пропасть с экрана радара. Затаиться.
Отлично.
Просто прекрасно.
В восемь утра он садится на автобус к Мейн-стрит, доезжает до разворота, где заканчивается Лоуэр-мейн, неспешно идет к Лэйсмейкер-лейн. На Моррисе его единственный приталенный пиджак и единственный галстук, они достаточно хорошие, чтобы он не смотрелся белой вороной в этом торговом районе, хотя еще слишком рано, и дорогие модные магазины закрыты. Он сворачивает в проулок между «Редкими изданиями Эндрю Холлидея» и соседним магазином-бутиком детских товаров «Ла Белла Флора». Во дворе за зданиями — три парковочных места: одно — для книжного магазина, два — для детского. Одно место детского магазина занято «вольво», второе пустует. Как и парковочное место, зарезервированное для Энди Холлидея.
И это здорово.
Моррис покидает двор тем же быстрым шагом, каким и заходил в него, останавливается на мгновение, чтобы взглянуть на табличку «ЗАКРЫТО» на двери книжного магазина, потом возвращается на Лоуэр-мейн, где садится на автобус, идущий в спальные районы. Две пересадки,
Моррис идет быстро, не задерживаясь. По нему видно: он точно знает, где находится и куда направляется, и имеет полное право делать то, что делает. Кольридж-стрит практически пустынна, и его это не удивляет. На часах четверть десятого (жирный говнюк-босс смотрит на пустующий стол Морриса и медленно закипает). Дети в школе, работающие папаши и мамаши уже пашут, чтобы не выйти из установленных кредитных рамок, посыльные и ремонтники появятся не раньше десяти. Лучше этого часа — только дремотный послеобеденный промежуток, но Моррис не может себе позволить ждать так долго. В слишком многих местах надо побывать, слишком много дел надо закончить. Это большой день для Морриса Беллами. Его жизнь надолго, очень надолго сбилась с курса, но теперь он практически вышел на магистраль.
15
Тина начинает чувствовать себя плохо примерно в то время, когда Моррис проходит по подъездной дорожке дома покойного Дрю Холлидея и видит гараж, в котором стоит автомобиль давнего друга. Тина практически не спала прошлую ночь: очень волновалась из-за того, как Пит воспримет новость о ее предательстве. Завтрак тяжелым камнем лежит в животе, и пока миссис Слоун декламирует «Аннабель Ли» (миссис Слоун ничего не читает просто так), непереваренная пища начинает медленно ползти вверх, к горлу и выходу.
Тина поднимает руку, которая весит никак не меньше десяти фунтов, и держит ее, пока миссис Слоун не переводит взгляд на девочку.
— Да, Тина, что такое?
В ее голосе раздражение, но Тину это не волнует. У нее сейчас другие заботы.
— Меня тошнит. Мне надо в туалет.
— Конечно, иди, но сразу возвращайся.
Тина выскакивает из класса. Некоторые девочки смеются — в тринадцать срочные визиты в туалет всегда кажутся забавными, — но Тине не до смущения: ее слишком заботит поднимающееся по пищеводу содержимое желудка. В коридоре она переходит на бег, мчится со всех сил, но непереваренная пища быстрее, и за несколько шагов до туалета Тина сгибается пополам и выблевывает завтрак на кроссовки.
Мистер Хаггерти, старший техник школы, как раз поднимается по лестнице. Видит, как она отшатывается от лужи блевоты, и спешит к ней, позвякивая висящими на ремне инструментами.
— Эй, девочка, что с тобой?
Тина держится за стену рукой, которая словно потеряла чувствительность, стала пластмассовой. Мир плывет перед глазами. Отчасти потому, что ее вырвало очень сильно, до слез, но причина не только в этом. Тина отчаянно раскаивается, что позволила Барбаре уговорить ее на поездку к мистеру Ходжесу, что не оставила Пита одного разбираться с проблемами. А вдруг теперь он вообще не будет с ней разговаривать?
— Все хорошо, — отвечает она. — Извините, что я…
Но муть перед глазами сгущается, и закончить предложение ей не удается. Она не теряет сознание, но земля уходит у нее из-под ног, а мир она видит словно через грязное окно. Тина скользит вниз по стене, удивляясь, что колени, обтянутые зелеными колготками, поднимаются ей навстречу. Тут мистер Хаггерти подхватывает ее и уносит вниз, в кабинет школьной медсестры.
16
Маленький зеленый «субару» Энди — идеальный вариант, во всяком случае, для целей, которые ставит перед собой Моррис: не привлекает внимания ни с первого взгляда, ни тем более со второго. Таких тысячи. Задним ходом он добирается до улицы, а потом едет в Норт-Сайд, высматривая копов и соблюдая все скоростные ограничения. Поначалу его маршрут почти такой же, что и в пятничный вечер. Он вновь останавливается в торговом центре на Беллоу-авеню. Идет в отдел инструментов, где покупает отвертку с длинным стержнем и долото. Потом едет к квадратному кирпичному зданию на Берч-стрит, которое раньше использовалось как Центр досуга, и опять заезжает за него, паркуется под щитом с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ АВТОМОБИЛЕЙ ЦЕНТРА ДОСУГА».