Кто нашел, берет себе

Кинг Стивен

Линда Зауберс пришла в маленький кабинет мужа, чтобы там подождать Пита. Ноутбук Тома стоит на столе, и она раскладывает пасьянс. Она слишком расстроена, чтобы читать.

Разговор с Питом совершенно выбил ее из колеи. Кроме того, она боится, но не какого-то жуткого злодея, рыскающего по Сикомор-стрит. Боится за сына, который, несомненно, верит в этого злодея. Все начинает складываться воедино. Его бледность и потеря веса… эти дурацкие усы, которые он пытался отрастить… возвращение угрей и долгие периоды

молчания… теперь многое становится понятным. Если у него еще нет нервного расстройства, то он уже на грани.

Линда встает и смотрит в окно на дочь. Тина в своей лучшей блузке, желтой, воздушной, и, конечно, незачем садиться в ней на грязные качели, которые уже давно пора выкинуть. У Тины раскрытая книга, но едва ли Тина читает. Она выглядит измученной и грустной.

«Просто кошмар, — думает Линда. — Сначала Том получает такие тяжелые увечья, что остается хромым до конца жизни, теперь наш сын видит монстров в тенях. Эти деньги — не манна небесная, а кислотный дождь. Может, ему просто надо излить душу. Рассказать всю историю о том, откуда взялись деньги. И как только он это сделает, начнется выздоровление».

А пока она выполнит все его просьбы. Позовет Тину в дом и запрет двери. Это не повредит.

За спиной скрипит половица. Линда поворачивается, ожидая увидеть сына, но это не Пит, а мужчина с бледной кожей, редеющими седыми волосами и красными губами. Это человек, которого описывал ее сын, тот самый жуткий злодей, и прежде всего она ощущает не ужас — абсурдно сильное облегчение. Все-таки у ее сына нет никакого нервного расстройства.

Потом она видит пистолет в руке мужчины, и ужас приходит, яркий и жгучий.

— Должно быть, вы мама, — говорит незваный гость. — Явное семейное сходство.

— Кто вы? — спрашивает Линда Зауберс. — Что вы здесь делаете?

Незваный гость — он стоит в дверях кабинета ее мужа, а не живет в воспаленном разуме сына — бросает короткий взгляд в окно, и Линде приходится подавить крик: Не смотрите на нее.

— Это ваша дочь? — спрашивает Моррис. — Хорошенькая. Мне всегда нравились девочки в желтом.

— Что вам нужно? — спрашивает Линда.

— То, что принадлежит мне, — отвечает Моррис и стреляет ей в голову. Выплескивается кровь, капли падают на стекло. Словно идет дождь.

41

Тина слышит, как в доме что-то грохнуло, и бежит к двери на кухню. «Это скороварка, — думает она. — Мама опять забыла выключить эту чертову скороварку». Такое уже случалось, когда мама варила варенье. Скороварка у них старая, из тех, что ставят на плиту, и Пит провел чуть ли не всю вторую половину субботы, стоя на стремянке и оттирая от потолка клубничную слизь. Когда это случилось, мама пылесосила в гостиной, так что ей повезло. Тина надеется, что и сейчас мамы на кухне не было.

— Мама? — зовет она, вбегая в дом. Но на плите ничего нет. — Ма?..

Рука обхватывает ее за

пояс, сильно и резко. Из легких Тины выходит воздух. Брыкающиеся ноги отрываются от пола. Она чувствует щекой щетину. В нос ударяет запах пота, кислый и жаркий.

— Не ори, а не то будет больно. — Мужской голос, от которого по коже бегут мурашки. — Ты меня понимаешь?

Тине удается кивнуть, но сердце колотится, и перед глазами темнеет.

— Я не могу дышать, — хрипит Тина, и хватка слабеет. Ноги возвращаются на пол. Она поворачивается и видит мужчину с бледным лицом и красными губами. У него порез на подбородке, похоже, глубокий; кожа вокруг припухла и почернела.

— Не кричи, — повторяет мужчина и предостерегающе поднимает палец. — Не надо. — Он улыбается, но если улыбка должна успокоить Тину, это не срабатывает. Зубы у него желтые. Больше напоминают клыки.

— Что вы сделали с моей мамой?

— Она в порядке, — отвечает мужчина с красными губами. — Где твой мобильник? У такой хорошенькой маленькой девочки должен быть мобильник. И много подруг, с которыми можно болтать и обмениваться эсэмэсками. Он у тебя в кармане?

— Н-н-нет. Наверху. В моей комнате.

— Пошли, — говорит Моррис. — Тебе надо позвонить.

42

Остановка Пита — на Элм-стрит, в двух кварталах от его дома, и автобус уже подъезжает к ней. Пит идет по проходу, когда звонит мобильник. На экране возникает фотография сестры, и Пит ощущает такое облегчение, что ноги становятся ватными. Чтобы не упасть, ему приходится схватиться за поручень.

— Тина! Я буду дома через…

— Здесь мужчина! — Тина так плачет, что Пит едва может разобрать слова. — Он в доме! Он…

Ее голос исчезает, и Пит знает, кого он сейчас услышит. Как же ему хочется ошибиться.

— Привет, Питер, — говорит Красногубый. — Едешь домой?

Пит не может ответить. Язык прилип к нёбу. Автобус останавливается на углу Элм-стрит и Брэкенридж-террэс, но Пит словно прилип к полу.

— Можешь не отвечать и можешь не торопиться домой, потому что если появишься, там никого не будет.

— Он врет! — кричит Тина. — Мама… — Тут она визжит от боли.

— Не бей ее, — говорит Пит. Остальные пассажиры не отрываются от газет или читалок, потому что он шепчет: — Не бей мою сестру.

— Не буду, если она заткнется. Ей надо вести себя тихо. И тебе надо вести себя тихо и слушать меня. Но сначала ты должен ответить на два вопроса. Ты звонил в полицию?

— Нет.

— Ты кому-нибудь звонил?

— Нет, — лжет Пит без запинки.

— Хорошо. Прекрасно. А теперь ты должен внимательно меня выслушать. Готов?

Полная дама с хозяйственной сумкой залезает в автобус, пыхтит как паровоз. Пит выскальзывает из салона, как только она освобождает дверь, идет словно во сне, с прижатым к уху мобильником.