Кто нажмёт 'стоп-кран'

Шалимов Александр Иванович

Он силой усадил Норта на каменную скамью в небольшой тенистой альтане, обвитой цветущими глициниями. Глициния цвела так буйно, что почти не было видно зелени под пеной фиолетовых соцветий.

Здесь было тихо, пахло свежестью и хвоей. Высоко в синем небе мерно покачивали темными мохнатыми лапами сосны.

– Повторяю, Кроббса ты сегодня не найдешь, - сказал Марк, закуривая сигарету.
– У тебя есть время подумать. Старик не простил бы тебе этого шага.

– Мне наплевать.

– А как ты думаешь работать дальше? Лаборатория сверхвысоких энергий в его ведении.

– Ему придется потесниться. Кроббс заставит

его.

– Кроббс лицо временное. Его отзовут, и что тогда?

– В конце концов могу уйти и я...

– Это уже глупо, Норт. И ты сам понимаешь, что пальнул сейчас глупость. Где еще ты сможешь вести такие исследования? Разве только там за океаном...

– Не знаю, что делать, - прошептал Норт, наклонившись и сжимая обеими руками голову.
– Ты представляешь, чего мне стоила разработка этой теории?

– Догадываюсь.

– И теперь, когда можно перейти от формул к экспериментам, мне предлагают не торопиться, чего-то ждать, намекают, что было бы гуманнее вообще не продолжать исследования. Поставь себя на мое место, Марк. Ведь я выносил эти идеи, выстрадал их, за ними месяцы бессонных ночей, сомнений, колебаний, надежд... Мне скоро тридцать. Я еще не сделал ничего, чтобы оправдать свое место в науке. И вот теперь, на пороге такого открытия, меня пытаются остановить. И кто? Человек, который меня учил, ввел в науку. Разве не бессмыслица, разве не несправедливость? А я чувствую сейчас такую силу, что, кажется, мог бы...

– Уничтожить всю планету, - спокойно подсказал Марк.

– Не надо пугать меня призраком всеобщего разрушения. Не я первый, не я последний... Но я хочу, черт побери, убедиться, прав ли я, проверить, чего стоит вся эта эквилибристика на кончике пера. И я хочу, если я прав, чтобы мое открытие и меня признали.

– Никто не отказывает тебе в этом. Старик только просил не торопиться.

– Разве ты его еще не раскусил? Если ему что-то не понравится, он способен тянуть годами, выдумывая один повод за другим. Он упрям, как миллион быков. Хочешь пари? Он сделает все, чтобы не допустить экспериментальной проверки.

– Ты расстроен и сгущаешь краски, Норт. Не спорю, конечно, он упрям. Но будем объективны, он сделал в науке столько, что имеет право на свои недостатки.

– Он давным-давно закоснел в своих воззрениях. А за последние десять лет вообще не сказал ничего нового. "Организует" работу других. А по существу - мешает.

– Не торопись, дружище. Поставь себя на его место. Только что погибли двое его сотрудников. А ведь то, что предлагаешь ты, гораздо опаснее. Кстати, он был противником экспериментов, которые начал Мик. Тем не менее разрешил продолжать их. Убежден: он сейчас в глубине души считает себя виновником гибели Мика и Фрэды.

– Да пойми ты наконец: Мик вел эксперименты в развитие его же идей. Чего ради он стал бы запрещать их? В случае удачи первым всюду фигурировало бы имя шефа. Мик оказался бы только исполнителем.

– Ну а твои концепции, Норт, разве они не вытекают логически из идей Старика? Его сила в том, что он сумел заложить пути развития теории на десятки лет вперед. В отличие от многих он имел право стать организатором науки.

– В развитии физики всегда существовала преемственность. Новое вырастало на фундаменте или на обломках старого. Но, пожалуйста, не сравнивай меня с Миком. Мик пытался доказать то, о чем предположительно говорил шеф.

Для меня же старые работы шефа лишь трамплин, оттолкнувшись от которого я вступаю в область неведомого, в мир таких явлений, которых современная наука еще не знает. Это даже не новое направление, это может оказаться новой эпохой в науке об энергии.

– В излишней скромности тебя, пожалуй, не упрекнешь, - заметил Марк, провожая глазами облака, проплывающие в просветах ветвей.

– А зачем мне быть "излишне скромным"? Я говорю о своей работе, о том, в чем убежден. Ты и сам не мог не признать, что мои выводы важны и интересны. Чего ради я должен теперь рядиться в скромность? Я знаю себе цену. Только это и придает мне силы.

– Пойдем, Норт, - сказал Марк, вставая.
– Вижу, что убедить тебя еще труднее, чем Старика. Но прошу, подумай хорошенько, прежде чем ты заговоришь завтра с полковником Кроббсом. Потом ты уже не сможешь нажать на "стоп-кран".

На другой день утром в лаборатории Марка неожиданно появился сам шеф.

– Где Норт?
– было первым его вопросом.

– Не знаю, еще не видел его сегодня.

– Как он вчера?

– Немного психовал.

– Необыкновенный талант, но...
– Старик не закончил и принялся рассматривать графики, над которыми работал Марк.

– Не получается?

Марк отрицательно покачал головой.

– Должно получиться.
– Голос Старика стал жестким.
– Попробуй изменить систему отсчета.

– Уже пробовал.

– Попробуй еще раз.

Старик присел на высокий табурет рядом с Марком.

– Как бы он не натворил глупостей...

– Вы имеете в виду Норта?

– Конечно, не господа бога, - вспылил Старик.

– Черт его знает.
– Марк резким движением отодвинул бумаги.

– Этого болвана Кроббса ты сегодня тоже не видел?

– Нет.

– Странно, куда они все девались?

– Вы думаете, Норт?..

– Ничего я не думаю!
– снова вспылил Старик.
– Норт умный парень, но у него иногда пузырятся мозги. Ты вчера упомянул об эксперименте в космосе. Я прикидывал. Это пока невозможно. Нужен слишком большой источник энергии. Не сумеем поднять на орбиту.

– А если сконцентрировать поток космического излучения?

– Неплохая мысль...
– Старик задумался.
– Ты не говорил об этом Норту?

– Нет.

– Ну, я пойду, - сказал Старик.
– Пришли ко мне Норта, когда он явится.

– Хорошо, шеф.

– Пойду, - повторил он, но не ушел. Постоял у окна и вернулся к столу Марка. Марк встал.

– Нет, сиди.
– Старик снова взгромоздился на высокий табурет. Знаешь, отчего погибли Мик и его девушка?

– Пока нет.

– А думал над этим?

– Конечно.

– Ну и?..

– Может быть, прав Норт. Это новый вид энергии. Защитное поле оказалось бессильным.

– Норт, Норт... Меня интересует, что ты сам думаешь.

– У меня нет сложившегося мнения.

– Плохо! Собственное мнение надо стараться иметь всегда. Пусть даже ошибочное. Так вот: непосредственная причина их гибели - глупая небрежность. Глупейшая, Марк. Они забыли включить защитное поле. Торопились или понадеялись один на другого, или еще был какой-то повод, которого мы уже никогда не узнаем. Во всяком случае, защитное поле не включилось, и, начав эксперимент, они сами подставили себя под удар.