Кто не спрятался (сборник)
Шрифт:
– Почему ты не ценишь, что, уйдя с Петровки, я тебя никому не передал, а?
Пузо бессильно опустил тяжелые руки. Он уже сдался - как сдавался тысячу раз на моей памяти. "У меня же семья, - объяснил он мне как-то, оправдываясь, - да еще собаки..."
– Ты такого Кадомцева Елизара Петровича знаешь?
– спросил я.
Пузо дернул плечами:
– Лично - нет, а слышать - слышал.
– Вот тебе задание: собери мне про него всю информацию, какую сможешь. Причем быстро. Отложи работу, это тебе дешевле встанет, - добавил я на всякий случай, чтобы он не расслаблялся.
Щекастое лицо Пузо повеселело: я не требовал от него ничего сверхординарного. На прощание я дружески хлопнул его по плечу:
– Когда соберусь на пенсию, закажу тебе свой портрет.
– В гробу, беззлобно проворчал Пузо.
Лерик, которому я позвонил из автомата, был дома. Они с Лялькой готовы были меня принять.
– Что ты будешь есть?
– спросил он деловито.
– Пожалуй, немножко омаров, - сказал я. Он неопределенно хмыкнул.
– А пить?
– "Вдову Клико".
– Заказ принят, - сообщил он.
– Подваливай.
Когда-то, много лет назад, мы с Лериком только в такой манере и разговаривали. И сейчас он с готовностью подхватил ее. Много лет назад мы с Лериком были ближайшими друзьями. Потом мы были лютыми врагами. Потом... потом не было ничего. Время обтесало острые грани и дружбы, и вражды, как море обтесывает осколок бутылочного стекла - гладкого и мутного, не способного больше ранить. Смешно ведь двадцать лет спустя переживать детские обиды. Лялька выбрала его - и оказалась права. "Волги", шубы и бриллианты ей со мной не светили. Впрочем, что это я? В семнадцать лет они не светили ей и с Лериком. Это уж после каждый из нас распорядился собой, как смог: он стал преуспевающим кооператором, я - опальным милиционером. И хватит об этом.
"Жорж" весело катил по пустынным в субботний вечер улицам. На Ленинградском проспекте я дал ему шпоры, и он без напряжения мгновенно набрал сто двадцать. "Молодец, - похвалил я его, сбавляя скорость.
– Завтра ты можешь пригодиться".
Дверь мне опять открыла Лялька. Но сегодня она выглядела скромнее - джинсы в обтяжку и черный облегающий свитер. В ушах и на шее тоже ничего не было, только на безымянном пальце левой руки посверкивал изумруд на полтора-два карата. Как говорится, скромненько, но со вкусом.
– Без формы ты выглядишь гораздо приятней, - сообщила она мне с обезоруживающей тактичностью. Сама она заметно пополнела за эти годы, и у меня на языке вертелся ответный каламбур насчет ее форм, но я оставил его при себе.
На пороге гостиной возник Лерик, раскрыл объятия и полез целоваться, щекоча усами.
– Пра-ашу, - сделал он приглашающий жест.
– Администрация приносит извинения: вместо омаров крабы, вместо "Клико" - "Новосветское". Сами понимаете - время тяжелое, перестроенное.
И мы хохмили под крабы и шампанское, пикировались под семгу и коньячок, смешили Ляльку до слез. Потом она собрала посуду и ушла на кухню варить кофе, а мы остались одни, и Лерик, распечатав пачку "Салема", сказал серьезно:
– Я ведь в прошлый раз не шутил. У меня дело расширяется. А в нашей богоизбранной стране, чем больше у тебя дело, тем сильнее головная боль. Нужны люди...
– он запнулся, подбирая слово, - твоей специализации.
Лерик прикурил от зажигалки в кожаном чехольчике, затянулся и посмотрел на меня, как бы оценивая:
– Для начала будешь получать тысячу в месяц плюс премия.
– И он подчеркнул: - Для начала.
Я слегка обалдел. На фоне коньяка с шампанским от такого предложения могла закружиться и не такая слабая голова, как моя.
– А что делать?
– Скучать не будешь, - Лерик откинулся в кресле.
– Мне ведь тебе про рэкет рассказывать не надо? У меня, например, несколько видеобаров, два комиссионных магазина да плюс игральные автоматы в аэропортах и на вокзалах. Нужно организовать охрану, нужно сопровождать деньги, да мало ли что еще.
– Надо подумать, - сказал я. Мне действительно надо было подумать желательно на трезвую голову.
– А пока что у меня к тебе тоже просьбишка. Удели мне завтра часок-другой, поболтаем насчет той кражи у тебя из квартиры.
Лицо Лерика выразило удивление:
– Вот те на! А меня как раз сегодня тягали на Петровка для опознания! Нашелся мой видик и Лялькина шуба! Я так понял, что воров поймали...
– Нет, Лерик, - покачал я головой.
– Никого пока не поймали. И поэтому до сих пор есть опасность, что вас могут ограбить еще раз. Так что считай, что я на тебя уже работаю. Пока - бесплатно.
– Отлично!
– согласился он.
– Хотя больше всего на свете я не люблю, когда мне что-нибудь делают бесплатно.
– И пояснил: - Отрыжка социализма...
Ровно в девять я набрал номер Марины.
– О-о, мой рыцарь!
– пропела она.
– Вас больше не били по головке?
– Нет, - ответил я, - но гладить тоже не гладили.
– Я должна предложить свои услуги?
– голос у нее был иронический. Живо представив себе, как она смешно дергает при этих словах носиком, я почувствовал легкое томление внизу живота и быстро сказал:
– Готов встретиться через две с половиной минуты.
– Увы мне!
– вздохнула она.
– Я уже полчаса, как должна быть у родителей. Маман лежит с мигренью, нужно покормить ужином бабулю и папб. Кстати, - тон ее стал деловым, - ты не голоден?
– Э-э, - проблеял я, - мы тут слегка перекусили...
– Квартира сто семнадцать, - перебила она меня.
– Этаж шестой, подъезд третий, дом - стеклянный. Форма одежды - произвольная. Папа большой демократ, а бабуля ничего не видит. Целую.
– И на прощание она так чмокнула в трубку, что в ухе у меня зазвенело.