Кто ответит? Брайтон-бич авеню

Молчанов Андрей Алексеевич

— Ну, тогда давай ко мне, в Бронкс, — согласился Борис. Постелю на кухне.

По пути в Бронкс Алик поведал Боре историю о своем незадачливом круизе и о бриллиантах Фридмана, представляющих собой невероятное состояние.

Боря, как всегда, соображал быстро. Сегодня же он напишет письмо Мише Аверину, а завтра депеша с оказией уедет в Москву. Оборотистый дружок наверняка озаботится проблемой изъятия у Фридмана-младшего этих замечательных камушков. А чтобы к тому имелся дополнительный стимул, Боря попросил прислать Мишины фотографии. Цветные, в фас. Образцы присовокупились к депеше.

А через недельку получит друг Мишель отлично сработанный умельцем американский паспорт с именем реального человека и со своей физиономией… И уж с таким документиком вполне сможет добраться он в город Нью-Йорк из третьей страны. Стимул!

Благодетель Фридман-старший при успешном завершении операции оказывался сильно пострадавшей стороной, но Боря утешался прочно усвоенным принципом американской деловой жизни: мол, ничего личного, просто бизнес… Или, как говаривал темный Иосиф: что я могу сделать?

Марина Аверина

После разговора с братом Марина всерьез призадумалась. То, что предлагал Михаил, пугало, но и притягивало. В обещанное лживым и меркантильным родственничком вознаграждение ей не верилось, а потому возникла идея перехватить инициативу.

По средам Фридман ужинал в «Пекине» со своими прихлебателями и охранниками, и как бы случайная встреча произошла в этом дорогом ресторане, пародирующем экзотический блеск Востока, в устоявшейся здесь в последнее время атмосфере полубогемной-полупреступной злачности. Как и рассчитывала Марина, Валерий подошел к ней сам, поклонился шутливо, но и корректно, явно не претендуя на приглашение присесть к столу, где, помимо Марины, находилась еще одна дама, представившаяся Фридману под именем Джейн.

— Присаживайся, Валера, — произнесла Марина беззаботно и дружелюбно. — У нас тут девичий ужин… Показываю нашей американской гостье островки более-менее цивилизованной жизни в столице дикарской страны…

— Какая же я гостья? — мягко возразила Джейн. — Я… своя. И с туристами прошу не путать… Я здесь живу.

— Живешь… Ирреальной жизнью. — Марина кивнула одобрительно Фридману, потянувшемуся к бутылке с шампанским, чтобы наполнить бокалы дамам. — С кредитными карточками, под крышей посольства, с казенным «вольво»… — В сторону Фридмана она как бы и не смотрела, но реакцию его отслеживала цепко. Пока все шло безукоризненно, и Валерий, конечно же, в полной мере оценил и манеры Джейн, и ее типичный англоязычный акцент, косметику, прическу, кольца от западных ювелиров…

Ни малейшего намека на то, что Джейн — Мавра, одна из бандерш Марины, подруга ее и компаньонка, в очередной раз прибывшая по своим делишкам в Москву.

Мавра была замужем за англичанином, несколько лет прожила в Чикаго, язык выучила великолепно, да и во всем, чем занималась, как Марина заметила, проявляла добросовестнейший и тонкий профессионализм. Именно ей отводилась главная роль в операции с бриллиантами Фридмана.

От Валерия последовал естественный вопрос.

— Вы… в том смысле… — оглянулся на Марину, — работаете в посольстве?

— Да, — отозвалась Джейн нехотя. — Перебираю бумажки.

Одна из сотрудниц посольства действительно носила имя, присвоенное на сегодняшний вечер международной аферисткой, знакомой Марины еще со школьных лет.

Выпили шампанского, Фридман извинился, ушел к своему столику, где около часа беседовал с различными людьми подходящими и уходящими, а после, оставив остатки ужина своре охранников, вновь вернулся к Марине с двумя бутылками великолепного итальянского вина, купленного в соседнем с «Пекином» магазине.

— Позвольте, девочки?

Девочки, что же, позволили…

Началось шоу, через горящие обручи прыгали ловкие китайцы, демонстрировались схватки с палками и мечами, мелькали бедра танцовщиц в мигающем разноцветье бликов, а за столиком у входа в ресторан шел непринужденный разговор двух дам и одного джентльмена…

— Домой не скоро собираетесь? — спрашивал Валерий у Джейн.

— Должна улететь через неделю дней на пять…

Реальный прототип и в самом деле отбывал на родину в краткосрочную поездку, и этот факт Фридман мог проверить по компьютеру.

— А я тоже вскоре в ваши края собираюсь.

— Командировка? — В голосе Джейн промелькнул интерес.

— Нет, эмиграция…

— Уже прошли интервью?

— Давно. Но надо утрясти кое-какие дела, отправить контейнер…

— О, с контейнерами, я слышала, колоссальная проблема. Очередь на годы.

— Справимся, — сказал Фридман. — Пусть это будет моя самая большая проблема в жизни.

Когда заиграл оркестр, он пригласил Марину на танец.

— Слушай, — прошептал, склонившись к ее плечу. — Говорю вполне серьезно: несмотря ни на что, наши отношения не закончены. Однако это — лирическая сторона дела, о ней позже… И ее, кстати, я без лишних слов подтвержу поступками. А теперь ответь: она, Джейн, ну… нормальная баба? В смысле, по делу…

— Вполне. Девочка тоже крутится…

— То есть?

— С иконками я ей помогаю, с антиквариатом… Картины ее интересуют, Фаберже…

— А как с провозом?

— Очень стойкий дипломатический иммунитет, понял, дорогой?

— А… поговорить на такую тему?

— Не знаю. Она не из тех, кто за все хватается.

— А ты объясни: не фуфлыжники с ней дело иметь будут…

— Валера, сейчас все пошли крутые дальше некуда, сам знаешь. Ну… поговорю. Только о чем?

— Камушки.

— Спрошу. — Марина равнодушно повела плечами.

— И учти, — Фридман помедлил, закусив губу, — твои они, камушки. Сам тебе их отдам под полное доверие. И в Америке если не поносишь их, то на них поживешь…

— Милый… — Она поцеловала его в щеку. — Что с тобой? Шампанское в крови играет? — Участливо заглянула в глаза. — Или впрямь любовь? Но что есть любовь? Это — переоценка сексуального порыва. А может, неуклюжая ложь? — Закрыла пальцами его губы. — Не надо. Ни камушков, ни слов… Просишь поговорю.