Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
– И я прошу прощения за неловкость моего сына, - поклонился старший Иэра.
– Он, получив столь важное приглашение, так опозорил семью и больше не может здесь оставаться.
И, дождавшись, когда торопливый слуга покинет зал, унося безделушку, а шаги его и сына стихнут в коридоре, продолжил:
– Принимая к сердцу тяжесть сегодняшних новостей, я просто не могу остаться в стороне, и с глубоким сожалением, что не сделал этого раньше, предлагаю денежную помощь от нашего Дома.
Судя по кислым лицам еще нескольких богачей, подобное предложение их не
Совет закончился, когда прозвучали все мнения, и, повинуясь кивку Тагари, слуга ударил в гонг. Медный тягучий звон проплыл по залу, словно стирая следы недавних голосов.
Кэраи тоже направился было к выходу - вряд ли брат захочет с ним сейчас разговаривать. Уже в коридоре был, но прозвучало негромкое "Останься". Негромкое, но отлично слышное - все-таки голос у брата был поставлен отменно.
Не успев еще вернуться в зал, увидел рядом с собой обоих из Охряного Дома. Обменялись поклонами - у Иэра длиннее и глубже, как по рангу положено, только глаза уж чересчур понимающие. Особенно у отца почтенного семейства.
Ах ты... рыба изворотливая, неожиданно тепло подумал Кэраи. Кто же изобрел этот трюк с браслетом - старший, подтолкнув сына, или тот сам? Так или иначе, ничего непоправимого не прозвучало, навострившие уши выводов сделать не успели, а предложенные деньги... интересно, можно ли их расценивать как взятку господину генералу? Почему-то этот богатейший Дом, вечно сидящий в своей норе, вдруг сделал ставку то ли на самого Кэраи, то ли на обоих братьев сразу, если все-таки не передерутся.
Ну, спасибо. Причем от души.
Генерал выглядел так, словно уже находился там, в крепостях, и ненадолго вынырнул из сражения. Не было на нем ни крови, ни копоти, и в руках не блестел клинок, но война все равно стояла рядом, держала над его головой свое знамя.
– И давно ты с ними сговорился?
– неожиданно ровно спросил, и даже далеких раскатов грома в голосе не прозвучало.
– Насчет чего?
– спросил с видом полной невинности.
– Насчет денег. И почему они, черви драные, до сих пор ускользали... Порой я думаю, что одна реальная власть и сила - не так уж плохо. Никаких тебе местных богачей. Захотел - дал денег, не захотел... Еще лучше в прежние времена. Надо - пошел и забрал.
Даже на расстоянии чувствовалось, какой жар от него исходит. Не заболел ли? Очень неприятно усмехнувшись, Тагари спросил:
– Интересно тебе, что за послание принесла столичная почта? Шпионы ведь не расскажут об этом.
Разумней всего показалось молча кивнуть.
– Это пока не приказ. Бывший друг юности уведомил, что господин военный министр Яната почти уже добился назначения на мое место некого своего родича.
– А ты что ответил?
– Пусть катятся в задницу. Если сюда пришлют человека, верну его обратно в упакованном виде. На первый раз - живым. А если сразу направят с войском, то здесь будет гореть каждая деревушка.
Тагари витиевато выругался. Покосился на брата:
– Я тебе по-прежнему не доверяю. Но если ты все-таки ни при чем... Мне нужно одолеть Мэнго, тогда не рискнут сместить победителя. Эту землю я никому не отдам. Придумай, как сделать, чтобы все, кто может держать оружие, захотели сражаться, - все те, кто бегут сейчас. Я могу набрать людей, могу заставить драться, но победить они должны сами. Ты не веришь в знамения и приметы - так используй их, сочини сам, что угодно, лишь бы ополченцы сами пошли ко мне. Моих солдат, верных, не хватит.
Почему-то вот именно сейчас, заговорив о сражении, Тагари уже не выглядел грозным и устрашающим. Мрачным был, это верно, но привычно уже - с начала осени он и не улыбнулся ни разу. Незримое кроваво-угольное знамя над головой померкло; не то серьезная угроза, не то нежданное денежное подспорье заставило вспомнить родство.
Кэраи глянул на старинный меч - отсюда, с расстояния в десяток шагов, лезвие кажется тускло-красным, так отражается на нем свет от занавеси. Тагари снова заговорил:
– Думай, запускай своих шпионов, пусть они отправятся во все уголки. Мне нужно, чтобы это было сделано как можно скорее. Поднимай легенды, все, что угодно, - повторил генерал.
Одну легенду ты собственноручно пришиб, подумал младший. Вот бы кого сюда - он управлялся с людскими страхами и чаяниями, как гончар с хорошей глиной. Неожиданно мелькнула веселая мысль - даже если Энори и впрямь воскресший нелюдь, как уверяла та красавица, сейчас точно не позвать на помощь: если вдруг и ответит согласием, потом лет сто расхлебывать. И не расплатишься... таким ведь не деньги нужны.
Вспомнилась отчего-то давняя встреча возле ущелья, там, где строили мост. Как Энори встречали рабочие, с какими лицами! Не надо никаких флагов, хвалебных возгласов и внешних знаков почтительности. Если солдаты хоть на треть так верят своему полководцу и любят его, он сможет завоевать полмира.
**
Спускаясь по ступеням дома Таэна, Хоиру Иэра, хлипкий, разряженный, самого еле видно под золотым шитьем, поравнялся с Тори и возвел глаза к небу:
– То, что господина Аори Нара сегодня не было между нами, это и вправду такая печаль. Надеюсь, он поправится. Все же один из столпов провинции, не какая-то мелкая сошка, имя которой назавтра не вспомнят - вы же со мной согласны?
Тварь изворотливая. И сыночек сзади стоит, с постным видом поправляет браслет - застежка, видимо, уже починилась. Сама.
Догадалась эта семейка или пытается укусить наудачу? Тори не даст им повода для радости.
С лицом еще более постным, чем у собеседника, он рассыпался в сожалениях и пожеланиях больному скорее снова стать в их ряды. Распрощались. Остановился во дворе у носилок, поднял голову, приоткрыв рот - что-то защемило в груди, пить захотелось. Может, хоть снежинки, попав на губы, утолят жажду.