Кто правит бал
Шрифт:
— Старый ты стал какой-то, Александр Борисович, — сказал он вслух — слышать его никто в вертолете все равно не мог.
Они пролетали минут двадцать, но заветного «фольксвагена» так и не обнаружили. Дальнейшие поиски смысла не имели. Натовская махина закрутилась на полную катушку, автомобиль с русскими террористами искали со спутников, подняли в воздух два десятка вертолетов, в район стягивали полицию со всей Баварии. К тому же начало темнеть, а у них на борту не было никакого спецоборудования для ночных поисков, просто не загрузили: не затем ведь летели, да и некогда.
— Невзоров действительно продолжал работать на ФСБ под кличкой Снегирь. — Меркулов не звонил долго, что и неудивительно: разговорить Иванова, даже просто добраться до него было, мягко говоря, нетривиально. И исходя из того, что все-таки позвонил, Турецкий решил, что вопрос о возвращении ему дела Невзорова решен положительно. — В администрации Президента он прокачивал людей из «Кремлевской команды». Вообще, создается впечатление, что они уже засели во всех без исключения властных структурах. В Германии он выполнял особое задание правительства. Когда Невзоров был убит, Иванов без шума заменил его другим человеком, тем самым новым Снегирем, с которым ты встречался. Для ФСБ, похоже, уничтожение «Кремлевской команды» было настолько важным, что во имя избежания шума они готовы были замять любое убийство.
Турецкий не удивился, он ожидал чего-то подобного.
— А в чем заключалось это особое задание правительства, ты выяснил?
Меркулов вздохнул в трубку, очевидно, возмущенный всевозрастающими потребностями Турецкого.
— Нет, об этом тебе придется поговорить с Фроловским лично, тем более что уже завтра он вылетает в Германию. Кроме того, Иванов, так сказать, в порыве откровенности рассказал, что по «Кремлевской команде» параллельно с Невзоровым работали еще двое агентов: Анатолий Козин и Максим Розанов. Я тебе отправляю факсом их фотографии, по-моему, тебя это должно заинтересовать.
— Хорошо, что напомнил, — спохватился Турецкий. — У меня тоже есть для тебя пара снимков. Их нужно предъявить свидетелям по убийству Невзорова. — Он запихнул в факс наиболее четкие фотографии с пивзавода.
Минуты через полторы на стол Турецкому плюхнулся рулончик бумаги, развернув который он не смог сдержать возгласа удивления:
— Черт! Костя, ты меня добил. — С фотографий, присланных из Москвы, на него смотрели те же лица, которые он сам только что совал в факс, только теперь они были бритые, свежие и радостные. Под фотографией толстого Костя от руки написал: «Козин», под фотографией тонкого — «Розанов».
— Аналогично, — ответил Меркулов, который тоже успел уже рассмотреть факс Турецкого. — Я же говорил, что тебя это заинтересует.
— Признайся, чем ты пугал Иванова? Он же нам технично сдает своих людей, пусть даже и обвиняемых в убийстве и подрыве самолета.
— Он до того уже был напуган. Фактически вся их сложная пирамида с внедрением агентуры в «Кремлевскую команду» рушится на глазах. И ему не терпится свалить ответственность на кого угодно. Например, на нас. Кто поднял шум вокруг Невзорова? Мы. Кто загубил Гвоздя? Мы. Кто гоняется по Германии за Розановым и Козиным? Опять же мы. Если у нас что-то выгорит, он будет кричать, что без тропинки, проторенной ФСБ, мы бы тыкались, как слепые котята, и ничего бы не добились. А если мы, то есть в первую очередь ты, опозоримся, ФСБ обвинит Генпрокуратуру в чрезмерной рьяности, глупости и недальновидности.
— Обрадовал.
— Я старался.
28
Грязнов серьезно подумывал о том, чтобы последовать примеру Турецкого и тоже объединить два дела в единое производство. Объединять он собирался покушение на Турецкого и убийство Гвоздя. Мысль о том, что у него в МУРе могли окопаться два предателя сразу, он отмел решительно и бесповоротно.
Начал он с покушения на Турецкого. Собственно, дела как такового не было в общепринятом смысле этого слова. Не было физических повреждений у самого потерпевшего, не было свидетелей, не было и изъятого орудия убийства. Вообще ничего не было, кроме раздолбанных наушников, которые, вполне возможно, сами взорвались от возмущения. Может, у Сашки голову распирало от негативных эмоций, вот наушники и не выдержали.
Но шутки шутками, а интуиция подсказывала Грязнову, что в разработке мероприятий по этому делу он скорее добьется успеха. Он все время был рядом и может полностью положиться на собственные воспоминания, впечатления и собственные же из них выводы. Работнички хреновы, караулившие Гвоздя, даже если спали всю ночь, как убитые, ни за что не признаются, а он, Грязнов, может признаться себе во всем. Где-то же они прокололись, проболтались, не мог же убийца случайно гулять коридорами подвала и забрести на огонек?
Не мог.
Для очистки совести еще в день покушения Грязнов изъял из тира все наушники и отправил в лабораторию. А вдруг убийца умудрился, к примеру, в каждую пару заложить по какому-нибудь пистону с дистанционным управлением и, заглянув в тир, привел механизм в действие? Правда, ждать появления Турецкого в тире он мог при этом до второго пришествия. Но кто сказал, что покушение задумывалось именно на Турецкого? Хотели напугать их обоих, кого — не суть важно, Сашке просто больше повезло.
Техническая проверка ничего не дала — остальные наушники были в порядке, следов постороннего вмешательства в их потрохах не обнаружено. Да и дыра в Сашкиных была квалифицирована как пулевое отверстие.
Теперь пришла очередь пуль. Собрали все, что были на тот момент в зоне стрельбы. В тире тренируются только сотрудники московской милиции, а даже если и приходит кто-то со стороны, он, как правило, пользуется местным оружием.
У Егорыча есть свой мини-арсенал для гостей. Каждую пулю предстояло привести в полное соответствие с имеющимися пистолетами. Егорыч был мужик строгий и вел учет всех стрельб: кто стрелял, из чего, когда, сколько и кому было выдано патронов. Но работа предстояла немалая: найдено было сто девять кусочков свинца, с момента предыдущей уборки стреляло, по данным Егорыча, пять человек, кроме самого Грязнова и Турецкого. Все пятеро были нормальными работниками, в порочащих связях незамеченными, преданными делу и так далее. Грязнов собрал всех в своем кабинете и попросил добровольно сдать оружие на баллистическую экспертизу.
Просьба была встречена без особого энтузиазма, но никто не отказался.
Баллистикам понадобилось два дня, и результат поверг Грязнова в состояние мрачной задумчивости. Нашлась-таки одна пуля, не подходившая ни к чьему пистолету, — пуля-убийца. И теперь для чистоты эксперимента нужно было проверить все без исключения оружие всех без исключения сотрудников. А на Грязнова уже и так косились весьма неодобрительно, и только его руководящий пост сдерживал народ от прямых упреков.
На эти исследования понадобилось несравненно больше времени. Но результат был нулевой — искомый пистолет не обнаружен. Значит, либо кто-то воспользовался не табельным, а личным оружием, либо пришел человек со стороны, либо кто-то изнутри, но не подвергшийся проверке, например, технический персонал: секретари, уборщицы, сантехники, дворники, лаборанты, практиканты.