Кто придет меня убить?
Шрифт:
Там, куда он может войти, открыть дверцу… Значит, Олег… У него было такое лицо сегодня утром, я его едва узнала… Но Боже мой, как можно убить человека в квартире, где находятся еще женщина и ребенок, да так, чтобы они об этом не знали?! Убить, спрятать, и почти у них на глазах! И когда его убили?! Они вышли из квартиры, такие обычные, такие спокойные – женщина и девочка. Олег нервничал, но мало ли почему… Надо еще раз посмотреть на мужчину…"
Лиза заставила себя снова открыть шкаф, отгребла вещи в сторону и попыталась рассмотреть лицо этого человека. То, что она увидела, ее не обрадовало. Лицо было расслаблено, с приоткрытым ртом, с открытыми глазами и совсем уже окоченевшее. Ей было противно смотреть, казалось, что еще немного – ее вырвет.
«А ведь я, кажется, знаю этого человека, – подумала она. – Видела, видела… Если бы
Она не додумала эту мысль – в коридоре раздался звук, от которого она чуть не умерла – открывали дверь. Лиза отскочила от шкафа, захлопнула дверцу и на цыпочках пробежала по коридору. В прихожей раздались шаги, но Лиза уже была в детской – стояла за дверным косяком, прижавшись к стене, вытянувшись в струнку, слушая оглушительный стук своего сердца.
«Кто, кто это?» – только и было у нее в мыслях.
Судя по шагам, это был мужчина. Он шел по коридору, все ближе подходя к кабинету и детской – их двери были прямо напротив друг друга. Двери в детскую Лиза закрыла, но при желании она могла бы выглянуть в коридор – створки были застеклены цветными стеклами, изображавшими жар-птицу. Это нововведение появилось здесь вместе с ребенком, при Лизе тут было простое матовое стекло. Но она не могла даже пошевелиться и только молилась про себя: «Хоть бы не сюда. Господи, хоть бы не сюда…»
И как будто ее кто-то услышал – мужчина прошел в кабинет. Раздался скрип дверцы – мужчина открывал шкаф. Потом какой-то шорох – Лиза изо всех сил напрягала слух. Сомнений не было – в кабинет вошел убийца. Невинный человек вскрикнул бы при виде трупа или выругался. Но тот, кто вошел в кабинет, молчал. Молчал и чем-то шуршал, что-то двигал… Потом Лизе показалось, что какая-то очень смелая или очень глупая женщина внутри нее требует, чтобы она, Лиза, оторвалась от стены и посмотрела через стекло. Лиза несколько мгновений боролась с этой женщиной, а потом внезапно послушалась ее и, осторожно вытянув шею, припала к желтому стеклянному кружочку – крылу жар-птицы. Она увидела Олега. Это был он – его куртка, его брюки, его склоненная голова. Олег расстелил на полу какой-то темный мешок, как показалось Лизе, и теперь тащил из шкафа труп, придерживая его под мышки. Тащил с трудом – ноги мужчины за что-то зацепились или просто окоченели и не желали вылезать из шкафа. Олег вполголоса выругался, рванул сильнее, и труп вывалился на пол. От звука его падения Лизе стало нехорошо – он упал так, как могла бы упасть тяжелая неодушевленная вещь, но никак не живой человек. Только теперь она поняла по-настоящему, что мужчина мертв.
Теперь ее трясло, она оторвалась от двери и снова прижалась к стене. Голова горела, и мысли в ней тоже горели. «Значит, он убил, он убил… Труп совсем твердый, он убил его вчера, не мог сегодня утром. Значит, ночью труп был в квартире, здесь, напротив комнаты, где спал ребенок… Ребенок спал… А Олег?! Нет, он не мог спать, у него покрасневшие измученные глаза, загнанный вид, пустой взгляд. Он убил, он ночевал рядом с трупом, сторожил его… И вот – вернулся его спрятать. Утром решил спрятать, когда вокруг столько народу, на улице люди, машины, милиция… Почему он не вывез его ночью?! С ума сошел?! Куда он его сейчас потащит?! И ведь один потащит, а мешок тяжелый…»
– Да чтоб тебя! – донеслось из кабинета. Потом – снова стук тела об пол и шарканье подошв.
"Запихивает в мешок… – Лизу сильно тошнило от страха и отвращения, она крепче прижалась к стене. – Значит, она ничего не знала, иначе он вывез бы тело ночью. А он побоялся ее разбудить? Ее или ребенка?
А если она знала, если это отложили до утра, чтобы девочка ушла в школу? Нет, не может быть, чтобы в квартире кого-то убили, а она ничего не знала! Теперь почему она не помогает? Почему ушла на работу как ни в чем не бывало?" Лиза вспомнила лицо той женщины – такое спокойное, такое обыкновенное. "Нет, она не знает, – поняла Лиза. – Не может быть, он все скрыл. Тогда какую ночь он провел здесь, рядом с трупом, рядом с двумя людьми, от которых этот труп надо скрывать… Но кого же он убил? Кого он убил так глупо, ведь глупо прятать труп в шкаф в своем кабинете, глупо спать рядом с ним? И кого он вообще мог убить?
Ведь он не убийца, нет, он веселый, даже добрый, у него столько друзей… Почему я знаю лицо того мужчины? Его друг? Слишком бедно одет, у него друзья крутые… Родственник? Нет у него никаких родственников. Кто?"
Раздался шум – Олег волочил что-то по полу. Лиза не решилась выглянуть – Олег заметил бы ее, но догадывалась, что он тащит к входной двери. "Он сошел с ума… – подумалось ей. – Сейчас в переулке такая толчея, все идут на работу… На него же все будут глазеть! И как он собрался запихивать мешок в багажник?
Он же не влезет! Хотя… – Ее передернуло. – При желании все можно запихнуть. Может быть, он даже умно придумал – вытаскивать мешок в такое время.
Многие квартиры ремонтируются, из подъезда часто выносят мешки с мусором, примерно такого же размера, только бумажные… В толпе на него, напротив, никто не обратит внимания! Но тогда какую наглость нужно иметь – тащить труп при всех, на глазах у сотни людей… Нет, я в нем сильно ошибалась, ошибалась вообще во всем. Я его не знала. Этого Олега с мешком я точно не знала. Но как теперь выгляжу я! Я ведь свидетель, может быть, единственный… Свидетель-вор…
Что мне делать? Донести на Олега?" Но она прекрасно понимала, что не донесет – это было невозможно, для нее было куда легче украсть. Оставалось уходить отсюда как можно быстрее, забыть обо всем и молчать.
«И вернуть на место часы и деньги, – решила Лиза. – В такие дела я не впутываюсь. Это уж слишком… Для меня это ограбление было почти шуткой, от Олега бы не убавилось. Но теперь… Представляю, что он почувствует, когда поймет, что в квартире утром кто-то был, взял деньги, украл его подарок жене из тумбочки! Он с ума сойдет или решит, что обворовала его жена…»
Она посмотрела сперва на свои часы, потом достала те, что взяла у Олега. Они были так красивы, так изящны и необычны, что у нее защемило сердце. «Нет, верну, – вздохнула она. – И бежать!»
Олег наконец дотащил мешок до двери. Теперь, судя по тишине, он стоял там и прислушивался к звукам в подъезде. Потом открыл дверь – еще пауза, – оглядывает подъезд. И наконец звук закрывшейся двери, щелканье замков. Лиза сползла вниз по стене. Уходить сейчас она не могла – неизвестно, сколько он провозится с мешком в подъезде и у машины Встать и подойти к окну, чтобы проследить за ним сверху, у нее не было сил. Ей было так плохо, что она испугалась, как бы не упасть в обморок. В ушах звенело так, что она уже ничего не слышала, все сильнее подкатывалась тошнота. Она с трудом дотащилась до кровати и полулегла на нее – голова на подушке, ноги на полу. Но пола она уже не чувствовала – он провалился в зыбкую, качающуюся поверхность. Качалась и кровать, Лиза вцепилась пальцами в покрывало, ощутила на руках перчатки, с омерзением сорвала их. Сделала над собой невероятное усилие – встать, сунуть перчатки в сумку, посмотреть в окно. Она увидела пустой переулок. Точнее, переулок был запружен народом – напротив дома располагался технический институт, дальше – школа, еще дальше – несколько контор, банк, захудалое кафе… Но для нее в переулке не было никого, потому что там не было ни Олега, ни его машины – зеленой «вольво». «Значит, он уехал, ему удалось проделать это на глазах у всего народа, и никто его не остановил», – поняла она, отходя от окна. Ноги сами пошли знакомым путем в ванную. Там она открыла кран, напилась прямо из горсти ледяной воды, вытерла губы, посмотрела в зеркало. Бледная как смерть, лицо сразу похудело и осунулось еще больше, черные волосы смотрятся как парик, глаза пустые, совсем светлые… Лиза не узнала себя в этом зеркале, но теперь ей было все равно, как она выглядит. Главное – уйти отсюда, не упасть, добраться до дому, упасть там на диван и не двигаться несколько часов. Не двигаться и желательно не думать, никого не видеть, ничего не чувствовать… Лиза снова выпила воды, отряхнула капли с голубой майки. Она оделась совсем просто, как, по ее понятиям, должна одеваться квартирная воровка – джинсы, мягкие мокасины, легкая, неброского цвета ветровка… Роскошные туалеты все эти месяцы без дела провисели в шкафу – ей некуда было их надевать, да и желания не было. Даже такое простое действие, как напудривание лица, казалось ей теперь совершенно бессмысленным и требовало больших усилий. Но сейчас, глядя в зеркало, она мельком подумала, что ей не помешали бы румяна – чем ярче, тем лучше. Она вышла из ванной, ступая уже тверже, прошла в детскую, подняла с пола сумку, повесила ее на плечо и услышала, как дверь снова кто-то открывает.