Кто проспал начало войны?
Шрифт:
Также «сомневающиеся» считают, что в ЗапОВО проводились некие мероприятия согласно отданной 10 июня Директивы НКО и ГШ, приказа о начале выдвижения к границе. Действительно, некое движение в ЗапОВО вроде бы осуществлялось. Однако сами же офицеры ЗапОВО, допрошенные по горячим следам в июле 1941 года, и особенно те, кто выжил в Бресте, заявляют, что Павлов вообще не доводил до них эти приказы. И на очной ставке с этими офицерами Павлов попросту начал юлить.
Третьи уверены, что Павлов выполнил именно то, что было предписано в приходящих из Москвы Директивах. Мол, в Директиве от 10 июня для Павлова не указано, что вводится в действие именно План прикрытия, а остальное он вроде бы и выполнял. В крайнем случае Павлова можно обвинить «в недостатке усердия
Но, думаю, любой здравомыслящий человек, самостоятельно прочитав данные директивы и протоколы допросов Павлова, скажет, что действия генерала, прежде принимавшего вполне разумные решения (например, на начальной стадии создания того же Т-34), перед нападением, о котором он был оповещен за несколько дней, не выглядят просто «разгильдяйством» и беспечностью.
Если верить публикации в сборнике документов от Яковлева-Сахарова, Павлов примитивно сдублировал текст «Директивы № 1», поступившей в округ в ночь на 22 июня, вместо того, чтобы выдать частям те приказы, которые были им нужны и их касались, начиная еще с 11 июня. Он должен был дать короткий приказ должным находиться в «повышенной БГ» войскам — привести их в полную БГ в ночь на 22 июня, получив «Директиву № 1». И тем более, если бы Тимошенко ему довел суть директивы (как это делал по телефону Кузнецов). Но он этого не сделал.
Павлова обвинили в том, что он не доводил до своих подчиненных приказы НКО и ГШ «от 10 июня» о начале выдвижения частей к границе и телеграмму от 18 июня об отводе приграничных частей от границы. Точнее, доводил, но так, что у всех складывалось мнение, что в округе проводятся некие «учения», чистая формальность. Обвинили его и в том, что Павлов не дал команду на вывод трех дивизий из Бреста, открыв брестское направление вермахту, — элементарно не довел до подчиненных приказы из Москвы от 10–18 июня «в части, их касающейся». Войска остались в казармах, и там их и расстреляли утром 22 июня. Артиллерию загнали ближе к границе, а потом не вернули в части. Истребители — к самой границе, а зенитные подразделения — на полигон под Минск. И сделано это было после 15 июня в том числе.
Кстати, у сомневающихся в предательстве Павлова есть еще один «достаточно серьезный аргумент»: мол, артиллерия с тех полигонов после 22 июня вернулась в свои корпуса и дивизии и не вся попала в плен, брошенная на этих полигонах. В реальности же артиллерии, попавшей в плен, было очень много, и прежде всего это именно артиллерия с полигонов. Но намного более важно то, что этой артиллерии не было в боевых порядках на 22 июня, когда она должна была там быть.
Это самый простой пример и способ измены — утаи или не выполни приказ ГШ о выдвижении к границе навстречу противнику, что через пару дней нападет, или доведи его так и в такой срок, что выполнить его уже просто невозможно. Можно оставить артиллерию на полигонах. После, в мемуарах того же Жукова все равно будет написано, что таких приказов вообще не было, что командующие округов «по собственной инициативе» отправляли свою артиллерию пострелять, мол, зимой-весной не успели… Для организации поражения армии достаточно просто сорвать выполнение мероприятий, которые должны отрабатываться при приведении в повышенную и полную боевую готовность перед нападением врага. Вот и разгром Западного фронта, и «разгром РККА» в июне 1941 года…
В те годы в армии действительно было всего две степени боевой готовности — «постоянная» и «полная». При этом на флоте заботами адмирала Кузнецова с весны 1941 ввели промежуточную степень — «готовность № 2», «повышенную». В авиации и войсках ПВО также была введена «готовность № 2». А вот у «сухопутчиков» формально все еще оставалось только две степени боевой готовности, так что возможность хитрить у некоторых генералов после войны была. Ведь армия из «постоянной боевой готовности» повседневной жизни сразу переводилась в режим «полной боевой готовности», формально — одним приказом-директивой. Должна была так переводиться.
Однако в реальности части западных
Бывший полковник Генерального штаба М. Ходоренок пишет, что «в 1941 г. в Красной армии были установлены две степени боевой готовности: постоянная и полная. А система тревог выглядела следующим образом: существовала боевая тревога вариант № 1 — без вывода всейматнасти и (боевая тревога) вариант № 2 — с выходом в полном составе, а также учебная тревога «для проверки боевой готовности и повышения слаженности(НВО, 1999 г., № 38).
Таким образом, еще в статье от 1999 г. Ходоренок пытается доказать не только то, что «Директива № 1» от
21 июня 1941 г. была «несуразной», но и то, что никаких мероприятий по повышению боевой готовности в западных округах вовсе не проводилось и команд на проведение данных мероприятий никто в Москве не отдавал. Однако в сборнике Яковлева Директивы в западные округа «Для повышения боевой готовности» показаны уже в 1998 году, и согласно этим Директивам войска западных округов должны были отработать именно «боевую тревогу вариант № 2» — с выходом частей округа в полном составе и с выводом матчасти в места сосредоточения и обороны. Т. е. данными Директивами от 10–12 июня западные округа получили команду провести мероприятия по повышению степени боевой готовности из «постоянной боевой готовности» к «полной» согласно тогдашним правилам приведения армии в боевую готовность. Сегодня это называется «провести мероприятия по приведению частей в степень боевая готовность повышенная». При этом части должны были выходить со всей матчастью либо в районы сосредоточения согласно Планов прикрытия, либо в новые районы дислокации согласно прилагаемых карт. В Директиве для КОВО требовалось: «С войсками вывести полностью возимые запасы огнеприпасов и горючесмазочных материалов» (в Директиве для ЗапОВО такое требование отсутствует — то ли его не было вообще, то ли яковлевцы и тут намудрили).
А вот Павлов (и отчасти Кирпонос), похоже, устроил в своем округе для своих частей именно «учебную тревогу для проверки боевой готовности и повышения слаженности. В самом лучшем случае это могла бы быть «боевая тревога вариант № 1 — без вывода всей матчастт. «Обычные» учебные мероприятия, «лагерные сборы». Неудивительно, что подчиненные Павлова (и Кирпоноса) не оценили серьезность положения и были в шоке, когда началась война.
Получив Директивы НКО и ГШ от 10–18 июня, Павлов пошел почти на откровенный саботаж. Если бы у него и его подельников в Москве «дело выгорело», Сталин был бы смещен вследствие неудач начального периода, а с Германией был бы заключен «почетный мир», Павлов стал бы еще и героем «России, свободной от большевизма и сталинизма».
Павлов шел ва-банк, рисковал. Времени на то, чтобы вскрыть его предательство — саботаж Директив Москвы последней недели перед 22 июня, в течение буквально нескольких дней перед нападением Германии — у «компетентных органов» не было. Ведь особые отделы войск в феврале 1941 года были переданы из подчинения НКВД (Берии) в подчинение самих военных, в 3-е Управление Наркомата обороны. Именно так у Павлова появилась реальная возможность сорвать выполнение Директив НКО и ГШ в последние дни перед