Кто следующий?
Шрифт:
— Они лучшие профессионалы во всем агентстве. Двадцать восемь человек. Три вертолета.
— И, несомненно, имеют при себе такое количество оружия, как на тяжелом крейсере.
— Это прямой приказ президента, Дэвид.
— Имейте мужество признаться. Это было ваше слабоумное изобретение, вы довели его до Брюстера, и он одобрил.
— Не совсем так. Я только предложил методику.
— Это гарантия того, что вы не получите Фэрли живым.
— Напротив. Вы не будете использовать их, пока не вытащите Фэрли. Фэрли и похитителей.
Лайму стала ясна подоплека приказа. Она основывалась на шатком предположении относительно места нахождения похитителей. За идеей Саттертвайта стояла догадка, что похитители укрылись на территории, принадлежащей режиму, который не окажет содействия в их задержании и не согласится на выдачу их Соединенным Штатам, даже если ему удастся схватить их. Таким образом, они должны проникнуть туда, взять их, вывезти оттуда и не оставить за собой улик, указывающих, что они когда-то там были. В целом это сильно напоминало «Дикого Билла Донована», и Лайм находил это утомительным.
— Дэвид, если мы поставим их перед судом, мы должны будем признаться, как и где их схватили. Это может вызвать затруднения.
— Затруднения? Ради Бога. — Лайм покачал головой. — В любом случае вы берете этот вывод с потолка.
— А вы впустую теряете время в Испании, когда должны быть там.
— Это не так. Мне по-прежнему нужен факт. Предположим, что они на полпути в Албанию?
— Вы медлите без нужды. Все указывает на Африку — и вам это известно.
— Я уверен, у вас там уже везде снует множество сыщиков.
— Чертовски мало из них так хорошо знает территорию, как вы. И никто из них не располагает вашими знаниями о Стурке.
— Это лишь два предположения — место и личность — и я не принимаю пока ни одного из них.
— Почему?
— Из-за арабских халатов.
— Следовательно, это обман, — сказал Саттертвайт. — Вам и раньше попадались ловушки.
— Лодка направлялась на север. Это что, такой же обман?
— Очевидно, это обман с другим знаком.
Еле сдерживая гнев, Лайм проговорил:
— Вы должны понять это. Я не могу действовать сам по себе. Я должен получить факт, а затем я могу начать извлекать преимущества из их ошибок. Мне нужна их помощь.
— У вас хороший шанс получить ее.
— Я не знаю. Мне только нужно, чтобы я помогал планировать их ошибки.
Саттертвайт помолчал некоторое время, наконец он сказал:
— Я собираюсь с этого момента оставить вас в покое. Но я хочу, чтобы было ясно, что вы получили приказ использовать команду А, если и когда вы выйдете на похитителей.
— Это такая дерьмовая дешевка.
— Это политика. Лучше не просите кого-нибудь сделать вам одолжение, если только обстоятельства не вынуждают вас к этому, — чтобы не оказаться в положении должника. В такой компании мы не можем позволить себе быть обязанным кому бы то ни было.
— Тогда используйте посредника. Русских?
— Ими могут оказаться китайцы, и мы так же, не хотим ходить у них в должниках.
Саттертвайт откинулся назад, дотронулся до дверной ручки, но не открыл ее.
— Да, вы интересовались группой крови Фэрли — мудрый вопрос. К сожалению, у него третья группа; резус отрицательный. Я оставил инструкции, чтобы на борту «Эссекса» был готовый к вылету вертолет с контейнером. Все в порядке?
— На этот момент — да.
Час спустя Саттертвайт находился на обратном пути в Вашингтон, а Лайм водил электрической бритвой по подбородку в вонючем туалете пристроенного крыла административно-правительственного здания. Ему хотелось принять душ, хорошо поесть и поспать часов двенадцать; но пришлось довольствоваться быстрым умыванием и ленчем на углу стола, состоящего из хлеба, сыра и кувшина сангре из ближайшего кафе.
Он заперся в крошечной комнате офиса, растянулся на полу, подложив под затылок переплетенные пальцы, уставился в потолок и попытался связать воедино все факты. Способ, которым удавалось добиться этого, заключался в том, чтобы дать простор воображению. Мысли мгновенно унеслись к Бев Рейланд, но он не стал делать усилий, чтобы изменить их направление.
Два дня назад по пути на военно-воздушную базу Эндрюс, он выкроил время повидать ее: позвонил в офис спикера Люка и условился встретить ее в кафетерии «Рейберн». Он заглянул в крошечный тесный магазинчик за дюжиной красных роз и вошел в кафетерий, держа их. Бев, в пестром лыжном жакете, в основном зеленом с белым, из синтетических волокон, которые блестели, как пластик, с волосами, зачесанными в хвост, перехваченный маленькой резинкой, подозрительно наблюдала за его приближением. Тень недоумения пробежала в ее глазах.
— Зачем это?
— Маленькая любезность, если тебе будет угодно.
— Эти розы — что-то вроде «Все хорошо, прекрасная маркиза…»? — Она развернула зеленую упаковочную бумагу настолько, чтобы увидеть бутоны. — Они действительно прекрасны, — призналась она.
Была середина дня, местечко оказалось почти пустым, через комнату глухо доносились голоса посетителей. Он сказал:
— Ничего серьезного. Я ненадолго уезжаю.
Ответа не последовало. Она встала и прошла к стойке.
Он наблюдал, как она идет по огороженному перилами проходу к электрическому кофейнику, как останавливается возле кассира, как покачивает высокими бедрами, возвращаясь с двумя чашками кофе в руках. Она села на краешек стула, будто ждала, что он в любое мгновение взорвется под ней.
— Надолго?
— Не знаю.
— Тебя послали на поиски Фэрли. — Это было сказано утвердительно, но она замерла вся в напряжении, и в ее глазах светилась жажда информации.
— Я припоминаю Бев Рейланд. Девушку, которая гуляет только с такими людьми, которые заняты.